Отложенная месть. Екатерина Самарина

с постером из фильма «Титаник». Настроения идти домой не было, но сильно хотелось поесть. Еще ей нужно сделать несколько докладов на этой неделе. На улице было так хорошо и солнечно, что она расстегнула куртку, распустила свои русые волосы и спустила рюкзак на одно плечо, чтобы почувствовать себя хоть немного свободной. Когда она подошла к своей панельной двенадцатиэтажке, то заметила милицейские машины и скорую, и её это почему-то неприятно удивило. В подъезде оказалось очень шумно, но, откуда шёл гул голосов, было неясно. Поднявшись на лифте на свой этаж, Ника еле-еле смогла выйти из-за скопившихся на лестничной клетке соседей. Увидев её, все вдруг затихли. Она прошла дальше по коридору, где её встретил милиционер.

      – Дальше пока нельзя. Отойдите, – сказал он спокойно.

      – Но я здесь живу, – запротестовала Ника.

      Заметив открытую дверь, она громко спросила: «Что с моей бабушкой? Что случилось? Почему дверь открыта?»

      Вышел смазливый невысокий мужчина и обратился к ней:

      – Вы Вероника?

      – Да, это я, – ответила она взволнованно.

      – Пропустите её, – приказал мужчина.

      – Вероника, примите мои соболезнования. Ваша бабушка умерла. Её убили, – сказал он.

      Ника изменилась в лице и на некоторое время словно застыла и перестала дышать.

      – Я следователь. Меня зовут Малюткин Иван Алексеевич. Вы сможете пройти в квартиру? Мне нужно будет с вами поговорить, – произнёс он формально.

      Ника слегка кивнула. Увидев труп бабушки с ножом в груди, она поняла, что ноги перестали её слушаться. Следователь это заметил и тронул её за плечо.

      – Накройте, – сказал он милиционеру.

      Тело тут же накрыли синим брезентом, и Ника, совершая невероятные усилия, переступила порог и прошла на кухню, где ещё недавно её бабушка мирно пила кофе.

      – Выпейте воды и посидите здесь пока. Потом мне нужно будет задать вам несколько вопросов, – сказал Малюткин.

      Ника села на холодный деревянный стул и оглянулась. Вся обстановка показалась ей совершенно чужой, будто она впервые зашла в эту комнату. Серые пластиковые дверцы кухонных шкафов, белый глянцевый стол, выкрашенные светло-голубые стены и большой круглый плафон вдруг стали похожи на операционную в больнице или, если точнее, на морг. Постоянно заходили и выходили люди в форме, они всё осматривали, каждый уголок, но Нику словно не замечали вовсе. Зашел следователь и сел за стол напротив неё.

      – Вы были близки с вашей бабушкой? – спросил Малюткин.

      – Не совсем. Мы не понимали друг друга, но ругались редко. Бабушка приняла меня, когда я приехала в Москву, до этого я жила в деревне с отцом. Она оплачивала моё обучение. Бабушка всегда хотела для меня только самого лучшего, – стала рассказывать Ника.

      – Где вы были сегодня с двенадцати до двух дня? – продолжил спрашивать следователь.

      – Я была на лекции в институте, это могут подтвердить мои одногруппники и преподаватель, – сказала Ника.

      – Мы все проверим, – произнёс следователь. Повисла пауза, и несколько