Fide Sanctus 1. Homo sum. Анна Леонова

сюда?

      Это чудовищно, но не исключено.

      Хоть декан и пообещала первокурсникам, что будут только свои, пообещала она это лишь затем, чтобы мальцы не волновались во время танца.

      Скорее всего будут все подряд, и новосёлы главного корпуса – тем более.

      Для них это масштабное мероприятие – как боевое крещение.

      – Тебе не пора переодеваться и краситься? – заботливо поинтересовалась Ковалевская, по-кошачьи прищурив глаз.

      Вера рассеянно кивнула и погладила солнечное сплетение. Сплетение ныло уже час – как едва подцепленная и загнанная только глубже заноза.

      Отступать было некуда.

      В груди нарастало биение, уровень кислорода в зале понижался, а голосовые связки уже обречённо приобретали глубоко лирическую форму.

      * * *

      То сжимаясь до кубика-рубика, то раздуваясь до футбольного стадиона, холл на втором этаже обрушился на голову, как ушат ледяной воды.

      Не то чтобы Свят был не готов увидеть разношёрстную толпу костюмов с заключёнными в них людьми. Не то чтобы он не сам подписался под этой авантюрой.

      Но подготовиться к сдаче на растерзание запахам, звукам и картинкам всё же не сумел.

      Подтверждая его утренние опасения, Марина цепко висела на локте.

      И упорно повышала общий уровень перегруза.

      Отмахнувшись от её щедро политых духами волос, Святослав хмуро бросил:

      – Поправь рога.

      Нашарив глазами зеркало, Петренко послушался и подвинул правее пластиковые рога «а-ля сатир», что произрастали из художественного беспорядка на его голове. Рога были подкрашены фосфором и Олегу вполне шли.

      При нужном освещении они легко могли сойти за настоящие.

      Артур нарисовал на лице и шее множество ссадин и ран, а веки выкрасил чёрными тенями, довольно успешно мимикрируя под ещё свежего покойника. Свят ограничился чёрной мантией поверх белой рубашки, светлой пудрой на лице и каплей красного лака в углу рта.

      Когда он примерял этот незамысловатый костюм в общаге у Олега, в комнату заглянул математик Рустам Гатауллин. Хмыкнув, он сообщил, что «упыри в моде при любой погоде», и мгновенно испарился, потому что ему было пора «ехать покупать цветы одной из солисток». Лицо Петренко оставалось кислым ещё полчаса – по непонятной причине он терпеть не мог смуглого Гатауллина.

      Марина выглядела… достаточно неплохо.

      Недостаточно хорошо для того, чей единственный козырь – внешность.

      Её изумрудное платье фасона «летучая мышь» едва прикрывало зад и призывало любоваться фундаментом её безупречности не только спутника-упыря, но и всю мужскую половину студенческого человечества.

      Как хорошо, что мне похрен.

      Голову Измайлович венчала диадема в виде блестящей оранжевой тыквы.

      Обхватив Свята за талию покрытой блёстками рукой, Марина непрерывно трещала, убедительно превосходя кудрявую физкультурницу Петренко по объёму звонких манипуляций словарного запаса.

      Пытаясь найти Уланову унять пульсацию в висках, Свят медленно