Американки в Красной России. В погоне за советской мечтой. Джулия Л. Микенберг

Подобные богословские учения подталкивали многих людей к приятию не просто правительственных реформ, но и социализма: одной веры в Бога, как выяснилось, было мало, она не решала наболевших проблем. Большевистская революция, хотя большевики и разделяли убеждение Маркса, что «религия – опиум для народа», быстро завоевала симпатии многих христиан, не видевших необходимости в непременном конфликте между основными принципами коммунизма и главными ценностями христианства. Иудейская традиция связывать мессианство и каббалистическое понятие тиккун олам (исправление мира) с интернациональными идеями получила мощнейший толчок в России конца XIX века, когда движение Хаскалы (еврейское просвещение) втянуло тысячи евреев в революционные движения. И многие евреи-социалисты поверили, что большевистский переворот положит конец гонениям на российских евреев. Однако боялись они и того, что гуманитарный кризис, который неизбежно последует за революцией, может помешать исполнению всех обещаний революции[77].

      Этот кризис породил моральный императив накормить, одеть и вылечить русских детей: ведь если дать им шанс расцвести при новом режиме, эти истощенные, хилые дети со временем могут превратиться в новых людей – спасенных не только американскими продуктами и лекарствами, но и социализмом. Суммарное действие войны, экономической блокады и голода было таково, что возникло приемлемое оправдание для решения американок, представительниц среднего класса, развернуть деятельность на территории, где в иных обстоятельствах их присутствие было бы сочтено неподобающим. Они бросились спасать русских детей – но многие из этих женщин, сознательно или нет, надеялись обрести спасение и для самих себя.

      ГЛАВА 1

      Мечты в красном[78]

      РЕФОРМАТОРЫ, БУНТАРИ И «БАБУШКА»-РЕВОЛЮЦИОНЕРКА

      Летом 1905 года Анна Струнская, «молодая социалистка из Сан-Франциско» (и эмигрантка из России), метко сформулировала мысль о привлекательности русских революционерок в глазах девушек вроде нее самой:

      Значит, эта женщина, не имевшая в чужих глазах одобрения, решилась шагнуть к славе; она, чужая вещь, поклялась в душе, что станет свободной; она, когда-то невежественная и беспомощная, разве только мать и жена, разве только сестра и помощница, настояла на своем праве учиться, впитывать культуру, искать свое счастье в счастье других, дорастать до человеческого достоинства… Она стояла на серой заре свободы – сознающая себя личность, одновременно и воительница, и жрица[79],[80].

      Американские новые женщины, писавшие и говорившие о «русской свободе», помогали соотечественникам составить представление о революционной России: о том, какие очертания она примет, какое место займут женщины в ее правительстве и общественной жизни. А еще – о том, как политические изменения в России скажутся на работе, образовании,

77

Frankel J. Prophecy and Politics: Socialism, Nationalism, and the Russian Jews, 1862–1917. Cambridge, 1981.

78

Название этой главы – аллюзия на название картины Василия Кандинского «Маленькая мечта в красном» (1925). – Примеч. пер.

79

Strunsky A. Woman and the Russian Revolutionary Movement // California Woman’s Magazine. 1905. Vol. 5. № 12. P. 1–2.

80

Образ женщины, стоящей «на серой заре свободы», перекликается со стихотворением в прозе «Порог» (1878) Ивана Тургенева, написанным сразу после того, как революционерка Вера Засулич совершила покушение на генерал-губернатора Санкт-Петербурга Трепова, желая отомстить за зверскую порку сидевшего в тюрьме товарища. Этот выстрел сделал из Засулич народную героиню; ее речь в суде так тронула присяжных, вместо того, чтобы вынести ей суровый приговор, они оправдали ее.