Американки в Красной России. В погоне за советской мечтой. Джулия Л. Микенберг

мужчины почти не глядят на ее тело: «Если они на тебя вообще смотрят, то пристально смотрят прямо в глаза, как будто хотят понять – что ты за человек». Поэтому она задумывается: «Тут что, никто не флиртует?»[58]

      В начале 1930-х вольные сексуальные нравы стали подвергаться все более заметным ущемлениям. В 1933 году был принят закон против гомосексуальных отношений, после чего молодого актера, за которого успела выйти замуж Милли Беннет в Москве, приговорили к лагерям за «гомосексуальное прошлое»[59]. В 1936 году были объявлены незаконными аборты, это безошибочное мерило «новой морали», и труднее стало получить право на развод. К середине 1930-х годов, хотя русские еще продолжали загорать нагишом, «свободная любовь» отошла в прошлое.

      Что значит быть новой женщиной

      И русские, и американцы боготворили новую советскую женщину из-за ее естественной красоты, силы и атлетизма, хотя одновременно подчеркивали, что они якобы совсем не заботятся о своей внешности, а целиком сосредоточены на переменах внутри себя. Фотограф и журналистка Маргарет Бурк-Уайт писала в 1932 году в статье для The New York Times:

      В России формируется новый склад ума, и результат этого этапа эволюции – новая женщина. Ей присуща не столько красота, сколько выносливость и уверенность в себе[60].

      Большинство американок, побывавших в Советском Союзе, признавали, что сами они одеты приличнее, и даже кожа и зубы у них лучше, чем у советских женщин. И все-таки эти прилично одетые женщины, которых дома ждали все блага цивилизации, завидовали «внутренней революции», совершившейся в их советских сестрах, их трудолюбию и преданности своему обществу, и мечтали тоже как-нибудь приобщиться ко всему этому[61].

      Притом что действительные условия существования для большинства работниц в Советском Союзе оставались невообразимо тяжелыми, освобожденная и классово сознательная труженица сделалась впечатляющим символом достижений революции. Особенно ярко она олицетворяла эти достижения в глазах сторонних наблюдателей, которые возлагали большие надежды на советский эксперимент в период, ознаменованный регрессом в борьбе американских женщин: с 1920-х по 1940-е годы, когда организованный феминизм после победы суфражизма постепенно терял прежние темпы, женское движение в США переживало «десятилетия недовольства». Те, кто называл себя феминистками, сокращали свои программы, переставали добиваться социального обеспечения, расширения экономических возможностей и сексуального освобождения, отступаясь от прежних требований из-за развернувшейся травли «красных». К тому же взятый правительством «новый курс» продвигал дискурс, согласно которому кормильцем в семье должен быть мужчина (а женщине, в свой черед, полагается сидеть дома), и потому женам трудоустроенных мужей запрещалось работать в системе Управления промышленно-строительными работами общественного назначения

58

Hindus M. Humanity Uprooted. P. 97; Lloyd J. A Flapper in Russia (неопубликованная рукопись). Р. 22, коробка 88, папки 10–15, архив Джесси Ллойд O’Коннор, колледж Смит.

59

Healey D. Homosexual Desire in Revolutionary Russia: The Regulation of Sexual and Gender Dissent. Chicago, 2001; Беннет – Элмеру Розингеру, 28 сентября 1934 года, коробка 4, папка 22, архив Милли Беннет, Гуверовская библиотека.

60

Bourke-White M. Silk Stockings in the Five-Year Plan // New York Times. 1932. Feb. 14. SM4.

61

Hindus M. Humanity Uprooted. Р. 288.