Книга пощечин. Валерий Михайлов

звонок. Тогда же он позвонил, как нелишенный воспитания человек. Когда приходил Макариус, мы обычно играли в «никого нет дома». Маму от него тошнило. К тому же у него было обыкновение засесть на целый день и грузить политикой. Своей любовью к мытью и перемене белья он был похож на Бастинду, да и сидеть с ним за столом было одно мучение. Мало того, что своим русским духом он портил всем аппетит, он еще чавкал, плямкал, пускал слюни и матерно крыл Ельцина.

      Мое увлечение политикой ограничивается тем, что я назвал туалет Президентом, и с тех пор, когда мне требуется в туалет, говорю, что меня вызывает Президент, или пора кормить Президента, поэтому выслушивание нападок на Ельцина меня не прельщало.

      – Привет, Вань, заходи, – сказала мама. Она открыла дверь, купившись на его звонок.

      – Я от хирурга.

      – Чего так?

      – Посмотри, вот у меня болит и выпирает, – попросил он после рассказа о своих мытарствах в поликлинике, затем прямо в прихожей начал снимать штаны, намереваясь представить свою пипиську на мамино обозрение.

      – Да не буду я смотреть, я не хирург… – пресекла мама его попытку вручить ей свое богатство.

      – Я как похожу пешком, что-то выпирает и болит. Я уже и бандажик сделал из фанерки, как Макаровна говорила, все равно болит. Я ложусь на спину, задираю ноги на стену, вправляю все обратно, обвяжусь бандажиком и иду. Макаровна говорит, что это грыжа с защемлением, – продолжил он.

      – Что вы несете со своей Макаровной. Нет у тебя никакого ущемления. Ты бы встать не мог от боли.

      – Хирург говорит…

      – Мало ли что этот дурак скажет. Ты меньше по больницам таскайся, а то точно что-нибудь подхватишь. Болит – выпей Но-шпу. И потом, сколько тебе лет?

      – Какая разница, сколько мне лет. Сколько бы ни было – болит.

      – А ты хочешь, чтобы в твоем возрасте ничего не болело?

      – Макаровна говорит, операцию делать надо.

      – Чтоб там она понимала, твоя Макаровна.

      – Она же лечит.

      – Что она лечит? Что? Она торгует своей отравой, а ты, дурак, это пьешь. От этих ее добавок вред один. Их во всем мире запрещают. Везде же пишут, что нельзя их принимать.

      – Это врачи от зависти. Они только и могут, что взятки брать, а сами ничего не понимают.

      – Зато вы с Макаровной все понимаете. Чего же она тебя до сих пор не вылечила?

      – Если бы не эти лекарства, меня, может быть, и не было бы давно. А вы только и знаете, что людей таблетками пичкать.

      – Что ты тогда ко мне приперся? Иди к своей Макаровне и лечись.

      – Ты посмотри…

      – Не хочу я ничего смотреть. Я тебе свое мнение сказала. Болит – прими Но-шпу или Баралгин. Операцию надо делать только в крайнем случае, если совсем плохо станет. Еще не известно, как будет после операции. Это дело такое.

      – Я и так не могу терпеть. Стоит куда пойти…

      – А ты меньше шляйся.

      – Дядь Вань, у тебя денег много? – решил вмешаться я.

      – Зачем? –