Безмолвие. Виктор Николаевич Яиков

посмотрел на чиновника и не произнес: «… а дружба, нынче продается, да, Дим?».

      Дима обомлел, не ожидая столь резкого поворота расспросов. О сумме, упавшей на его счет, он не расскажет и прокурору под пытками.

      – А ты… и я – крошки сбираем. Всё растащили и продолжают воровать. Высасывать воздух из кают, что наполняются мутной водой. Новороссийск тонет! Это видно всем! Все знают, надо спасать экономику России! Но никто ничего не делает! Только еще более разбираем пробитый корпус, пытаясь сделать из его остатков себе плот. Но металл корпуса тонет шибче. Это минутное послабление.

      – Валерий, ты раскачиваешь лодку.

      – Эта лодка уже дала крен на восемьдесят семь градусов. И уверено идет по курсу на дно.

      Они синхронно осушили налитое в бокалах и перевели взгляд на порт.

      – Тебе было бы легче, если все семь тысяч рабочих порта сегодня заблокировали КПП на въезд, не пуская машину в офис для подписания?

      – Нет. Это запоздалое действие. Я был бы спокоен, если год назад избранные этими семи тысячами представители твердо отвергли предложение моего коммерческого директора.

      Дмитрий повернулся к морю, более не находя в себе сил продолжать беседу.

      ***

      Валера решил прогуляться вдоль ночной набережной в одиночестве. Водителя отпустил еще по приезде в ресторан, а с Дмитрием и вовсе не хотелось говорить. Этот человек из администрации был по-своему эрудирован, болтлив и приветлив, но такое дружелюбие лишь маска менеджера, продающего с выгодой для себя просроченный товар. Но что более напрягало Валерия в общении с Димой – тот был самой что ни на есть наглой продажной шкурой. В этом человеке Валера видел свое отражение. Он один в один такой же гнусный тип, противный саму себе, лишь стоит остаться вот так, как в данный момент, – наедине с морем и ветром.

      На противоположной стороне бухты скупо горели несколько рядов фонарей. Оттуда дул холодный ветер, что заставлял московского менеджера ёжиться в легком белом пиджачке. Прижал шапку рукой, чтобы не сдуло ветром. В ответ проходящая мимо семейная парочка приветливо помахала рукой, решили, что Валера галантно приподнимает перед ними шляпу.

      Валера обернулся. Мужчина и женщина средних лет, может, чуть старше его самого. Они прогуливались по набережной, а впереди них бежала маленькая лохматая собачонка. Она изредка потявкивала, отбегала на газон, а после кружилась у ног хозяйки. Вспомнил, что Маша как-то говорила о мечте завести собачку, в ту пору, когда остепенится с поездками и решится на оседлый образ жизни.

      И вот посторонние люди теперь удалялись со взора Валерия. Он рисовал в воображении картины, что это он с Машей так галантно и лениво гуляет вдоль Цемесской бухты, посвистывая скотч-терьеру, чтобы не убегал далеко.

      Написал Маше: «Не спишь?».

      «Что хотел?» – пришло чуть позже.

      «Может, сходим куда-нибудь вместе, когда вновь окажемся в Москве?».

      Валера