Коллекция ошибок. Эльвира Кобзева

я, осознавая, что туплю как топор при резке хлеба.

      – Все, хватит. Я сказал: одевайся. Обещала слушаться.

      – Обещал пальцем не трогать, – заметила я, вытаскивая чемодан из шкафа.

      – А я пальцем тебя еще и не трогал, маленькая моя – усмехнулся Мирон. – Ты бы почувствовала сразу, поверь мне.

      – Пошляк, – фыркнула я в ответ.

      Со стороны это все выглядело как милые семейные разборки. Но я была довольна тем, что свое слово он не держит до конца. Немного побольше включить «роковую красотку» – я и пальцы его почувствую, и все остальное. И тогда можно будет сказать, что поездка удалась на все сто! А потом, в Москве один визит в автошколу, и я больше в жизни не увижу Мирона. Ну и что, что он племянник Пузана? Если я за пару лет его ни разу у нас в террариуме не встречала, то с чего бы этому течению дел измениться? Если он туда и придет, то уж точно не ко мне. То было просто случайное совпадение.

      «Блажен, кто верует», – ответил мне мой внутренний голос, но я не поняла, что он имел виду.

      Ресторан оказался довольно далеко от отеля, но вид на Барселону и Средиземное море с его террасы был просто потрясающий. Мирон, видимо, был тут далеко не редким гостем, потому что в меню ориентировался быстро и уже через пять минут нам принесли бутылку красного вина.

      – Я не пью, – поджав губы, тихо сообщила я. – Я не соврала тогда на корпоративе.

      – А ты не пей, ты просто попробуй, – ответил Мирон и протянул мне бокал.

      – Я не люблю вино, – я поджала губы, слегка покраснев. – Я не умею пить… Никогда еще не пила ничего спиртного, – добавила я еще тише.

      – Высоцкая, ты прелесть, – улыбнулся он и поднял свой бокал. – Попробуй, сделай один глоток. Если хочешь, закрой глаза: так ты точно почувствуешь само вино, чтобы никакие другие чувства тебя не отвлекали от его букета…

      Гулять – так гулять. Да, я – Виктория Высоцкая, впервые за свои 24 года сделала один глоток красного вина. Потом еще. И еще. И еще…

      Теплой волной откуда-то изнутри вырвалась невыразимая расслабленность. Хотелось улыбаться, быть доброй и всех любить. Мирон вообще-то уже давно перестал быть врагом и я была рада его компании. Он меня смешил. Сам смеялся надо мной, но меня это уже не злило.

      – Откуда ты испанский знаешь? – спросила я, свободно откинувшись в кресле и давая теплому морскому бризу играть с моими волосами.

      – Выучил. Я много, где был в Европе, здесь язык сам собой учится, – он закурил. – А вот ты, Высоцкая, кстати, тоже должна была бы учиться кое-чему, не забыла? Твоя группа вчера вечером занималась.

      – Какая группа?

      – В автошколе, маленькая моя. Ты помнишь, что я тебе про экзамены говорил? Я лично буду у тебя их принимать.

      – Ты не мне это говорил, а всей группе, – улыбнулась я Мирону, вспоминая нашу первую совместную поездку на машине.

      – Говорил всем, но заниматься буду только тобой, – он выпустил табачный дым в сторону, наклонил голову и, дерзко ухмыляясь, ел меня глазами.

      Мне очень не хотелось говорить ему сейчас, что в автошколу я больше не вернусь.

      – Я