Откуда берутся герои. Денис Курбанов

калачиком и засопело. Марик-пьяница – ещё один деревенский непутёха.

      – Кажись, последний. В канаве нашли, – сообщил в темноту один из носильщиков.

      – Гля-ка, везунчик какой! Надоб ему пятки подпалить, а то так и смерть свою проспит, – раздался грубый уверенный голос в ответ, и тишину разорвал гогот множества глоток.

      – Тихо всем. Свет! – а этот голос был иной. Холодный, надменный и скучающий, привычный раздавать повеления. Гогот немедля оборвался и над площадью взвились ещё несколько колдовских светляков. И тут-то Иштваан испугался по-настоящему.

      Оказалось, что всё это время площадь была окружена. Тяжёлые шипастые палицы и иззубренные тесаки, грубые самострелы и связки копий, щиты и грубые кожухи толстой кожи. Шлемы, кольчуги с костяными бляшками. В оружии и доспехах не было никакого порядка, но каждый носил на себе украшения из звериных зубов или когтей. Предводитель выделялся полным чернёным доспехом, усаженным короткими шипами, закрытым шлемом с забралом в виде морды чудовища и огромным волнистым мечом.

      – Зови, – предводитель обратился к стоящему рядом детине, вооружённому здоровенной секирой, и с волчьим черепом на левом плече. Детина кивнул и оглушительно свистнул. Не прошло и десяти вздохов, как на свист из темноты выметнулись три… Нет, не пса. Прибежав, серые звери вдруг поднялись на задние лапы и пружинящей походкой подошли к предводителю. Были они на голову выше Иштваана, широкогрудые, хвостатые и полностью заросшие длинной шерстью. Передние лапы оканчивались узловатыми когтистыми пальцами, а хриплое дыхание вырывалось из клыкастых волчьих пастей. Один из них шумно сглотнул и отрицательно помотал башкой. Предводитель небрежно махнул ладонью, и волколаки встали в общий строй.

      – Итак, все здесь… Плохо. Очень плохо! – он принялся неторопливо прохаживаться перед перепуганными жителями деревни.

      – Мы шли сюда. Долго шли. За силой! Силой древнего народа, напитанного мощью гор. И что я вижу? – он картинно обвёл рукой жителей деревни, – Толпу немытых селян, обмочивших портки от одной мысли о сопротивлении. Ни одной, ни одной достойной схватки! Ничтожества… Горх!

      Предводитель стянул с головы шлем и передал его подскочившему разбойнику с черепом волка на плече. Лучше бы оставался в шлеме – в длинном, с брезгливо изогнутыми тонкими губами лице не было ни кровинки. Алые глаза горели как угли костра и будто бы светились изнутри.

      – Как звали того слабоумного, что солгал нам о силе этих мест?

      – Пиявка… Имени не припомню, а Пиявкой прозывали, тощий такой, а на лице меты ещё… – подручный усиленно морщил лоб, силясь вспомнить детали, но был прерван.

      – Пустое. Я помню его запах. Я вырву его гнилой язык, утоплю в навозе и заставлю эту мразь его сожрать! Крах! Как же я разочарован.

      Над площадью повисла тишина. Красноглазый вглядывался в крестьян и лицо его кривилось всё больше и больше. Молчание тянулось.

      – Господин, убить их всех? – Горх, почтительно