Думы Бэрга. Николай Викторович Панов

только и делают, что придумывают, тем самым доставляя немало хлопот. Так же думала и эта мамочка, когда ее девочка тыкала пальчиком в небо. Вернее, в тучу, где образовывался эллипс. Единственное, что привлекло внимание мамы – так это то, какой рученькой ее девочка тычет в небо. Это была именно та ручонка, пальчики которой сжимали палочку, на которой был леденец.

      – Ай, ай! Ты что делаешь? Держи палочку как следует, а то леденец уронишь. Сейчас идем домой, – проговорила мама.

      – Мама, мама, а вон там, смотли! – пропищала девочка.

      – Так, что ты там увидела, выдумщица, – мама на секунду подняла глаза на небо, при этом, естественно, ничего там не увидев. Затем снова ее реплики посыпались на ребенка, – ты лучше под ноги смотрела бы! Что ты какая неаккуратная? Ты должна быть аккуратненькой и прегоженькой, ведь ты же… девочка! Опять платьице испачкала! Погоди, я тебе поправлю бант.

      И мама стала поправлять на голове девочки белый бант, который был размером с саму девочку. Наконец, когда бант был налажен, мама, взяв за руку дочку, повела ее домой. По правде говоря, и походка-то у мамы была вроде как не женской вовсе, а какой-то манерной: капризной, рафинированной, не допускающей даже присутствия пылинки на мордашке дочери, да и на своей физиономии – этакой фифой. Однако до дома просто так они не дошли. Мама опять что-то пыталась говорить девочке на своем «сюсюканом» языке, как в этот момент эллипс пронзила молния. Страшный громовой раскат прокатился по небу. Все прохожие, в том числе и «сюсюканая» мама остановились и, ничего не понимая, все вместе, одним разом посмотрели вверх. И только теперь, все они наконец-таки увидели это нечто в облаках, над головами. Все замерли от неожиданности и, как по команде, раскрыв рты, смотрели вверх. Они смотрели на эллипс. Но долго лицезреть себя он не позволил. В центре эллипса загорелось как бы второе Солнце и из него, в сторону народа вылетел целый пучок молний. Страшный грохот теперь был похож на выстрел из гигантской пушки. Две-три молнии долетели до земли, при этом не причинив никому вреда, а остальные завершили свой путь в воздухе, едва касаясь крыш домов. И в это время пронеслась по асфальту ударная волна, которая подняла пыль и мусор в воздух. После этого налетел сильный ветер. И вот тут народ, пришедший в себя, с воплями бросился кто куда! Мамаша, подхватив на руки девочку, бросилась с ней в подъезд.

      – Мама, – еле выговаривая слова от «маминой тряски» пищала девочка, пытаясь сказать той, что давно уже показывала ей пальчиком на «игрушку» в облаках, – я зе тебе говолила!

      Но та, овеянная ужасом, уже и не слышала то, о чем пыталась сказать ей её девочка. Юркнув в подъезд, она тут же захлопнула дверь. Складывалось такое впечатление, что эта мамаша только и лелеяла надежду о том, что эта дверь ее спасет. Такое решение было, конечно, наивно, но были ли в этом случае другие варианты? Это все равно, что укрыться под картонной коробкой от гусениц танка. Но что творилось в это время в голове этой мамы трудно было представить. Что касается остальных жителей, то их действительно как ветром сдуло! С