Тонкой нитью. Татьяна Тэя

было, что Альфред, мой агент, уж точно должен быть доволен. Через пару недель у нас встреча с издателем, мистером Коннелом. Там ждали, хотя нет, требовали новый бестселлер. Кажется, он был почти готов.

      ***

      Перевернувшись на спину, я стряхнула остатки сна, проводя ладонью по лицу. Глаза медленно распахнулись, не желая встречаться со светом. Картинки старых джазовых исполнителей на противоположной стене будто шли рябью и расплывались, взгляд никак не желал фокусироваться.

      Сколько я проспала? Достаточно, чтобы стряхнуть усталость последних часов, а, может быть, дней, проведённых в мире, существующем параллельно от реальности, в которой я жила.

      Обычно это не доставляло мне хлопот, но в этот раз какие-то странные угрызения невесть с чего проснувшейся совести подтачивали почти идеальное удовлетворение от проделанной работы.

      Атомы окружающего мира пришли в баланс, и я приподнялась, садясь на кровати и одновременно ногами сбивая одеяло к краю постели.

      Какое сегодня число? А день недели?

      У меня была дурная привычка – отключаться или, вернее, выпадать из реальности, пока я работала. Сюжет и перипетии, случающиеся с героями, настолько захватывали меня, что я переставала замечать всё вокруг.

      Это стало серьёзным камнем преткновения между мной и мамой; а кому понравится заставать свою дочь в полубезумном состоянии, лупасющую по клавиатуре. Без перерыва на сон и еду.

      Так что после череды скандалов я приняла единственно верное решение – съехать. Потом судьба закинула меня в Сиэтл. Не самый худший вариант.

      У нас с маман никогда не было идеального взаимопонимания, когда-то я успокаивала себя тем, что многие известные люди оставались непонятыми современниками и родными.

      Нет, не считала я себя гением или кем-то вроде. Просто мне нужно было уединение для работы, и я получала его именно таким образом. Вероятно, не самым красивым или благодарным, но зато действенным для себя и для своего занятия, коли уж я его выбрала средством к существованию.

      Впрочем, это не было только работой. Это было образом жизни.

      Как-то я читала про одного известного автора, который на время творческого подъёма бросал семью и уезжал куда-то в горы, чтобы там спокойно писать без посторонних, находясь в гармонии с окружающим миром и со своей музой.

      Неизвестно, что хуже?..

      Широко зевнув, я решила не позволять себе падать обратно в сон и посему выбралась из кровати.

      Ноги наткнулись на ровную пачку листков на полу. Я помнила, как накануне складывала её, прежде чем заснуть. Угол крышки лэптопа торчал из-под края тумбочки, здесь же, на ковре, валялись диски и флэш карта, которые мне предстояло отнести Альфреду в издательство.

      Альфред, конечно, был «старовером», спасибо, хоть на дискете копию не просил. Ему всё казалось, что текст уведут, унесут, сольют в сеть, поэтому он настаивал, чтобы работала я на ноуте, отключённым от Интернета.

      – Всё потом, – почти просипела я, проходя мимо зеркала и глядя на собственное взъерошенное