Солнечное затмение. Дмитрий Мельников

благодушие, сытость и довольство жизнью – этакий среднестатистический бюргер времён образования германской империи. Фамилию его часто коверкали, называя то штурмбаннфюрером, то штрейхбрекером, то ещё как-нибудь иногда из-за действительной для кого-то трудности произношения его фамилии, а иногда и просто для того чтобы подразнить. Отдав мне затемнённое им над огнём стекло, Володя сказал как-то беспечно и буднично: «После Солнечного затмения обычно случаются всякие катаклизмы или несчастья». Многие услышали его слова, но никто не посчитал нужным ответить.

      Так незаметно подошёл ужин и к столовой мы маршировали ещё под тусклым светом затемнённого Луной небесного светила. А уже после выхода из столовой никаких следов затмения на небе мне разглядеть не удалось. Время, свободное до убытия на полигон, я употребил на чтение газеты «Красная звезда». Наконец, стемнело, и кто-то из командиров взводов сказал, что на полигон мы поедем на машинах. Это было весьма удивительно, ведь полигон располагался совсем рядом, всего в семи километрах от нашей части. Вышли, построились, рассчитались по порядку номеров. Каким-то странным, необычным было поведение наших командиров на этом построении. На построении не было привычной строгости в командах, а рассчитывались мы вообще после команды «вольно». Всё это было удивительно. Ночная поездка на полигон была для меня первой. Раньше у нас уже были ночные стрельбы, но я в них не участвовал, потому что с несколькими товарищами находился на «дальнем» полигоне. Так было заведено у нас в батальоне: одно отделение из какой-либо роты обязательно должно было быть на полигоне в течение недели в любое время года, готовить себе, организовывать простейший быт, и стрелять, стрелять, стрелять. Стрельба была основным упражнением боевой подготовки. Но вот ночных стрельб на «дальнем» полигоне не было.

      Странно, но командир роты с нами не поехал, доверив управление личным составом командирам взводов. Мы погрузились в два армейских «Урала» и уже через четверть часа были на месте. Обычные для ночных стрельб лампы не горели, ничто не напоминает о том, что кто-то здесь будет проводить упражнения. Мы просто сидели или лежали на траве. Я лежал на спине, смотрел в чистое звёздное небо, курил, и думал о том, что сейчас, после года службы, армия мне нравится всё больше и больше: физические нагрузки уже не кажутся такими невыносимыми, старослужащие демобилизовались, а в вечерние часы даже увеличилось личное время. Спать, правда, всё равно хочется всегда, но почему-то только не сейчас. Командиры разговаривают между собой и с другими моими сослуживцами, а я даже не хочу прислушиваться, о чём. Усилием воли я стараюсь заснуть, думаю о Насте, доме и матери, но сон упорно не идёт ко мне. И вот уже в начале двенадцатого ночи кто-то из командиров взводов скомандовал подъём, построение и погрузку в автомобили. Приехав в бригаду, мы увидели, что никто не спит, напротив, по территории воинской части бегают взволнованные офицеры и машут руками, перекрикиваясь друг с другом на расстоянии.