Колхозное строительство 2. Андрей Шопперт

Смирнова.

      – Точно.

      – Барин останавливает извозчика и лезет в коляску.

      «Какую песню петь, барин? Али не надо песен?»

      «Погоди, нога попала в колесо».

      «Но-о, родимая! Нога попала-а в колесо-о-о! Нога попала-а-а!»

      Пётр закончил, а смеха нет. Что не так? Даже заволновался. И тут грохнули. Просто позднее зажигание, или ждали всю песню? И вот тут повезло. В дверь позвонили.

      – О! Это за мной, – начала подниматься Лидия Корнеевна Чуковская, – Я договорилась с Булатом Шалвовичем, что он заберёт меня и отвезёт в Переделкино.

      Ну вот. У Петра гора с плеч упала. Проводили маму, и вечер стал заканчиваться. Засобирались и «химички». Ненамного дольше их просидела Смирнова. Несколько раз заставила Петра пообещать, что он бросит все дела и допишет как можно быстрее свою сказку для взрослых мальчиков и девочек и, покачиваясь слегка, отбыла, не утруждаясь переобуванием и напяливанием шубы. Ну, правильно – в этом доме и живёт.

      А в целом день, можно сказать, удался. Половину песен оформил и разобрался с издательскими делами. Вечером же сообщили целых две хорошие новости. Удалось получить химикам и альбутерола сульфат – бронхорасширяющий препарат, и силденафил, больше известный как «Виагра».

      Событие девятое

      16 марта в ВУОАПе у Петра должна была состояться встреча с Фурцевой. Ну что ж, состоялась. Екатерина Алексеевна была на что-то зла и вымещала эту злость на Петра. Поговорив с министром пару минут и три раза услышав рык, Штелле встал и отвесил земной поклон.

      – До свидания, Ваше Величество. Я в таком тоне с вами разговаривать не намерен, и вообще забудьте о моём существовании.

      Фурцева открыла было рот, чтобы снова зарычать, но потом как-то сдулась.

      – Прости, Пётр Миронович. Суслов Михаил Андреевич к каждой букве цепляется, сил нет. Нервы. Ты тут, конечно, ни при чём. Давай так. Гагарина пока не уговаривала, он на Байконуре. Я даже не знаю, на кого выйти, чтобы его заполучить. Он правда нужен? Никто другой не подойдёт?

      – Ну, что ж, и я с вами начистоту. Мы с Машенькой придумали марш космонавтов. Он необычен, могут не принять. Нужен обязательно Гагарин – тогда есть шанс. Тем более что за эту песню надо побороться.

      – Её можно услышать, у вас есть кассета? – Фурцева оглядела кабинетик в поисках магнитофона.

      – Нет. Екатерина Алексеевна, вы тоже без Гагарина, не увидев вживую, не оцените.

      – Даже так?

      – Даже так.

      – Хорошо, время ещё есть. Пойду к Суслову. Но ты представляешь, что будет, если песня потом не понравится?

      – Поверьте, товарищ министр, это будет бомба.

      – О-хо-хо! Сама скромность ты, Пётр Миронович. Как бы нам с тобой этой бомбой бошки не поотрывало. Завтра ещё в Москве? – Фурцева обернулась уже на выходе.

      – Самолёт в одиннадцать вечера в воскресенье.

      – После обеда Люше позвоню.

      Фурцева ушла, и Пётр продолжил оформлять песни. Продолжил, несмотря на умоляющий взгляд женщины,