Флотское братство. Сергей Зверев

пытался объехать припаркованный неподалеку от кафе «Полонез» желтого цвета, скромную польскую малолитражку, аналог российских «Жигулей». Грузовик зацепился за бордюр задним колесом своего длиннющего полуприцепа и застрял. Высунувшись из окна кабины, водитель стал говорить что-то сидящим в «Полонезе» людям, показывая на укрепленный рядом дорожный знак. Однако те никак не реагировали и не показывались из машины. Вот к ним направился возникший непонятно откуда полицейский, склонился было к опущенному оконному стеклу «Полонеза», но сидящий там мужчина показал полицейскому нечто, и тот, кивнув понимающе, отошел прочь. Стал показывать рукой водителю застрявшей фуры, что тот должен немедленно убираться отсюда. Водитель, в свою очередь, вытаращил глаза, потом покачал головой, стал осторожно пятиться со своим грузовиком назад, поняв, что иным способом выбраться из ловушки не получится. Желтый «Полонез» при этом остался стоять на месте.

      – Черт знает, что теперь в Польше делается, – усмехаясь, сказал Славка Климкович, также наблюдавший за этой сценой. – Все стали хозяевами, никто никому не подчиняется.

      – Прошу пане, – сказавший это бармен вежливо склонился над их столиком. – Не желают ли панове еще чего-нибудь выпить? Есть великолепный коньяк…

      – Нет, спасибо, – отвечал Полундра. – Нам уже этого достаточно.

      – Давай, Серега, не дури! – воскликнул Славка Климкович, ставя предложенную небольшую, емкостью в четверть литра бутылочку на стол. – Что мы, дети малые? Одной бутылкой водки должны закруглиться? Так несолидно!

      Полундра понял, что отказываться бесполезно, позволил налить себе рюмку коньяку, чокнувшись с однокурсником, вылил ее себе в глотку. Коньяк оказался великолепнейший, и Полундра не удержался от еще одной рюмочки, то же самое сделал и его польский друг. Потом с сожалением посмотрел на опустевшую чекушку, крикнул бармену:

      – Пан бармен! Еще один коньяк!

      Бармен уже спешил с новой бутылочкой.

      Опустошив и эту чекушку, двое друзей некоторое время сидели молча и расслабленно, чувствуя, как жар и сладостная истома разливаются по жилам.

      – Так-то вот! – проговорил наконец Славка Климкович. – Вернешься в свой Североморск, будешь вспоминать, чем тебя в Польше угощали. Или ты, может быть, вовсе не будешь возвращаться, а? – он лукаво подмигнул Полундре, загребая с тарелки остатки колбасы и запихивая ее себе в рот.

      – Ты рехнулся? – воскликнул Полундра. – Хочешь, чтобы я дезертировал с корабля прямо в первой же увольнительной, для того и напаиваешь?

      – Да ну, брось! – откинувшись на спинку стула, Славка Климкович расхохотался. – Никто тебя не напаивает. Мы просто пьем, как старые друзья…

      Полундра отчетливо видел, как его собеседник начинает хмелеть. У него самого голова слегка кружилась, чего прежде с ним не бывало. «Стареть, наверное, начинаю!» – не без грусти думал он.

      – А вообще, зря, – проговорил Славка.

      – Что зря?

      – Жалко,