Биография страсти. Татьяна Алышева

телефон – справа. Достаю, чтобы проверить звонки. Не включается. На экране паутина из трещин. Даже задняя камера разбита в хлам. Как?!

      – Разбила? – бесцветно любопытствует адвокат. Все это время он стоял у стены и пил мой эспрессо. – Ты сильно упала. Извини, я виноват. Не заметил тебя, когда твой милейший друг замахивался.

      Я поднимаю глаза. Извинения отнюдь не похожи на извинения. По лицу вижу, что ему плевать.

      – Не торопись, – говорит он, пожимая плечами. – Я еще кофе не допил.

      – В смысле?

      – Люблю, когда девушка смотрит, как я пью кофе…

      – Издеваешься?

      Он снова улыбается. Остро. В его улыбке смешано много всего: ирония, пассивная агрессия, любопытство. В голове из-за этого начинают крутиться бесконечные догадки насчет того, почему я очутилась сегодня в этой квартире.

      – Я тебя подвезу. Вот в чем смысл.

      – Спасибо. Доберусь сама.

      – В ливень?

      – Да, в ливень.

      – Ясно.

      Адвокат подходит к двери, ставит чашку на полку, достает пальто: единственная вещь на весь шкаф. Я моргнуть не успеваю, как он хватает меня под локоть и тащит за порог.

      Глава 4

      – Вообще-то… я могла вызвать такси, – ворчу, лениво заползая в молочный салон черного «Лексуса», хотя дождь барабанит по голове гигантскими каплями. Ноги кусает холод. Бедное мое пальто, не удивлюсь, если расползется на нитки. И где я потом возьму деньги на новое?

      – Как ты вызовешь такси, если твой телефон разбит? – интересуется адвокат, по-императорски откидываясь в кресле.

      Он поправляет зеркало и включает передачу с видом пилота истребителя, будто мы вот-вот взлетим, а не на дорогу выедем. Я, пристегиваясь, пыхчу:

      – Мог бы вызвать машину через свой.

      Изумрудная подсветка салона гипнотизирует, а кофейный ароматизатор вынуждает закатить глаза. От запаха эспрессо, честное слово, уже тошнит. Затем я начинаю любоваться белой кожей сидений и сенсорным дисплеем, на котором адвокат усиленно переключает песни, а когда находит нужную, решает мне ответить:

      – Мне не сложно тебя подвезти, все равно уезжать собирался. И можешь не пристегиваться. Я не настолько плохо вожу.

      – Этого я не знаю! – пытаюсь высокомерно задрать нос, но понимаю, что выгляжу глупо, и просто выдыхаю: – Господи, ты ничем не лучше моего бывшего.

      – Не сравнивай меня с какими-то молокососами, – в голосе мужчины упрек.

      Удивительным образом недовольство не меняет его лица: по-прежнему ледяное и в чем-то злорадное. Он окинул меня изучающим взглядом. Опять. Чувство, будто норовит запомнить во мне каждую деталь, а потом нарисовать портрет.

      Я гляжу в его зеленые радужки и бурчу:

      – Он лгал мне о любви, а ты лжешь о невиновности киллера. Два лживых мерзавца.

      Слышу, как скрипит кожа. Адвокат сжал руль до побелевших костяшек.

      – Видишь ли, дела взрослых дядей маленькой девочки не касаются.

      – Ты хотел сказать «дедов»?

      Он давит на газ. По инерции я впечатываюсь спиной в кресло. Автомобиль покидает