Биография страсти. Татьяна Алышева

снова? Но мне слишком плохо, чтобы об этом размышлять. И зябко.

      – Эй, – мягко окликает он, и мое дыхание сбивается.

      Его голос изменился: в нем заиграли некие ласковые нотки, кошачье заискивание. Или вроде того. Он интересуется:

      – Куда тебя отвезти? Родственники? Друзья?

      Качаю головой. Никого у меня нет, но зачем ему это знать? Надо срочно придумать, куда поехать. Человек из-за меня по городу разъезжает, а я все ною как маленькая. Возьми же себя в руки, Эмилия!

      Лео хмурится.

      – Предлагаю присесть в кафе и написать заявление. Я помогу составить.

      Сдвигаюсь на середину сиденья. Адвокат смотрит в зеркало заднего вида, куда поглядываю и я.

      – Сказала же. Не хочу.

      – Ты и правда неадекватная.

      – А ты, значит, адекватный? Привез незнакомку с улицы домой, – вздыхаю я.

      – Хорошо, мы оба странные, – отвечает он отражению. – Тебе проще смотреть в зеркало, чем на меня? Ты как-то милее разговариваешь с отражением, чем со мной напрямую.

      – Глаза у тебя добрые, – усмехаюсь. – А когда они дополнены остальной частью лица, то становятся глазами мерзавца.

      – Обычно девушки говорят, что у меня красивые глаза. Добрые – это что-то новенькое.

      Он продолжает терроризировать меня взглядом. Да, я не могу отрицать, что глаза у него красивые. Яркие и глубокие, цвета папоротников, в них можно затеряться, они могли бы принадлежать самому лесу, в них шелест листьев и запах утренней росы, в них ютятся ивы и можжевельники. Не будь он тем, кто есть, я бы, наверное, утонула в зелени его радужек. Но, к счастью, я не тону. Вместо этого отвечаю:

      – Не льсти себе. И смотри на дорогу. А то красоту попортишь.

      – Язва. Жаль не там, где нужно, но качество полезное, хоть и действует на нервы другим, – задумчиво произносит адвокат. – Не от тех ты оборону держишь, Хромик.

      – Как ты меня назвал?

      – Думаю, слово «гетерохромия» тебе знакомо. Но это слишком длинное слово. Хромик – звучит проще. К тому же ты стала хромать после падения, если не заметила. Слегка, но есть. К врачу бы тебя.

      И правда. Не заметила. Колено болит, ушиб сильный, но хожу я вполне нормально. Как он разглядел? Наблюдательный гад все-таки.

      – Меня зовут Э-ми-ли-я, ясно?

      – На данный момент тебе больше подходит «придурочная», – смеется он. – Так, где писать твое заявление будем?

      – Слушай. Я тебе безумно благодарна за вчерашний вечер. Честно. Ты спас меня. Но не надо лезть в мою жизнь, хорошо? Да, Макс козел. Я не желаю его больше видеть, однако портить ему будущее уголовным делом тоже не хочу. Просто забуду как о страшном сне.

      – Давай предположим, что через год он обратит внимание на кого-то другого. И та девочка тоже ему откажет. Он взбесится, а так как подобный опыт уже был и закончился тем, что жертва просто приняла извинения, твой Макс изнасилует объект своей страсти. Вопрос: кто будет виноват в этой ситуации?

      Я внутренне вздрагиваю, но лишь покачиваю головой.

      – Макс, кто же еще?

      – А ты?

      – Я?

      – Если