Книга формы и пустоты. Рут Озеки

бак с высокими бортами, через которые было трудно забрасывать туда вещи. В мусорный бак, конечно, и не следует бросать вещи. Поэтому люди в основном брали вещи оттуда. Дамы из благотворительного магазина все время жаловались на бродяг, роющихся в отбросах, но при этом, кажется, даже гордились тем, что их мусорный бак – самое подходящее место в городе для этой цели, потому что в нем попадаются самые хорошие вещи. Об этом даже писали в местной газете, Аннабель вырезала такую статью.

      Сегодня к баку были привалены три испачканных мочой матраса, а возле них стояли сломанная гладильная доска и продавленное кресло из потертого твида. На кресле лежала стопка картин в очень хороших рамках, а на них стояла игрушечная резиновая уточка. Аннабель поставила сумки с покупками на землю и взяла игрушку в руки.

      – Привет! Какая ты милая! – сказала она утке, потом сжала ее, и та крякнула в ответ. – Кому это пришло в голову тебя выбросить?

      Утка еще раз крякнула, и с дерева ей ответила ворона. Аннабель не стала обращать на нее внимания: ворон можно покормить потом.

      – Пойдем ко мне, хочешь? – спросила она утку и, не дожидаясь ответа, сунула ее в пакет из «Майклса», потом повернулась, чтобы получше рассмотреть рамки картин. В этот момент из мусорного бака раздался скрежет, и из-за высокого металлического борта показалась чья-то голова. Вечернее солнце било в глаза Аннабель, и она прищурилась, пытаясь разглядеть лицо незнакомца, но видела только белые, точно седые, волосы. Глубокий старик? Как он залез в глубокий мусорный бак?

      – Йоу, – произнес восставший из бака. – Это моя утка.

      Человек оказался молодой девушкой с внешностью бродяжки, каких много встречается в наше время по переулкам. Девушка перекинула ногу через край мусорного бака и уселась там, глядя на Аннабель. Она была одета в темную толстовку и черные джинсы; в носу и в одной из бровей торчали металлические кольца пирсинга. Довершали картину потрепанные ботинки со стальными носками и копна обесцвеченных волос на голове.

      – Прошу прощения, – поспешно сказала Аннабель, доставая утку из сумки и кладя ее обратно на стопку картин. – Я не знала. Хорошие рамки. На вид вполне годные.

      – Вот как? Вы что, художница? – спросила девушка, продолжая смотреть на нее сверху вниз.

      – Э-э… нет. Не совсем. Я хотела сказать…

      – Ну, а я художница. Так что рамки мне нужны, а утку можете забрать.

      – Ой, но это же ваша…

      – Утка мне не нужна, – повторила девушка. – Можете взять.

      Аннабель снова взяла игрушку и посмотрела на нее.

      – Такая симпатичная уточка. Ужас какой-то. В смысле, зачем же ее кто-то…

      – Вот и я так подумала. Так что забирайте уже.

      Аннабель положила утку обратно в пакет.

      – Спасибо.

      – Не за что, – ответила девушка, перекинула ногу обратно и снова исчезла в мусорном баке.

6

      – Молока не купила? – спросил Бенни, роясь в сваленных на столе сумках с покупками. Там же на стопке