Любовники и преступники. Владимир Никитин

ее к себе и прижал с силой, а потом поцеловал, прокусив до крови губы.

      – Всё будет хорошо, – сказал. – Ты не против если я прогуляюсь, голову проветрю? Надо прийти в себя.

      Он провел рукой по ее волосам:

      – И засыпай, не жди меня. А утром продолжим на чем остановились.

      3

      Лера с трудом открыла глаза. За дверью кто-то скребся.

      Мужа рядом не было. «Прогулка переросла в визит в боулинг», – решила она.

      Девушка встала и слегка пошатываясь дошла в темноте до двери.

      – Да? – спросила Лера. Никто ей не ответил.

      Она посмотрела на часы – было пять утра.

      «Уже и снотворные не помогают. Ладно, встречу рассвет. Когда еще проснусь так рано».

      Набросив халат, Лера покинула номер. Прошла холл с лифтами, бесшумно ступая по толстым бордовым коврам. «Где-то здесь веранда, о которой говорил администратор». До нее оставался ещё один пролёт, когда она услышала звуки, резко контрастирующие с тишиной спящего отеля. Это были сдавленные, урчащие всхлипы, словно какое-то раненое животное с трудом сдерживало рычанье; их перебивали чавкающие хлопки и шлепки. Лера с запозданием подумала, что это могло быть сопровождением чьей-то любовной страсти

      Когда девушка вышла из-за угла, внутри неё что-то оборвалось. В красных от рассвета лучах она увидела, как двое слились в единое извивающееся существо. В безумном ритме они утоляли похоть с болезненным рвением, с исступлёнными лицами, словно пытались смягчить страдания, мучающие их.

      Лера никогда не видела своего мужа столь одержимым и сильным, а «эта самка», в которой она лишь потом распознала горничную, без усилий выдерживала такой напор. Казалось, что она способна и к более изнурительному истязанию и не собирается сбавлять темп всю ночь. Движения Марка были похожи на удары стального маятника, но женщина с лёгкостью принимала их, и с не меньшей силой двигалась ему навстречу.

      И тогда Лера поняла, что эти оба отныне чужих ей человека сейчас делают лишь одно – они мстят за унижение, каждый за своё. И это последнее, что ей нужно знать о них.