Под кожей – только я. Ульяна Бисерова

костюмах, как у работников похоронной конторы, и с таким же застывшим выражением сдержанного прискорбия на лице, склонив головы, сухо выстукивает пальцами по клавиатуре лэптопов. Сейчас в выбитые окна свистел ветер, но воздух все равно был затхлый, неживой. Пахло слежавшейся пылью, отсыревшей ветошью и птичьим пометом. По углам намело груды хлама: побуревшие от времени обрывки бумаги, осколки стекла, ржавые трубы. Все, что было ценного, давно растащили: даже электрические кабели, утопленные в стенах, вырваны. Обычно к приходу сломщиков даже крыс в здании уже не остается, разве что иногда хрустнет под ногой истлевшая тушка, похожая на старую подошву.

      Подрывники, разумеется, мнят себя важными «шишками»: именно они первыми осматривают площадку, определяют слабые места в конструктиве, закладывают взрывчатку и обрушивают часть этажа. Потом приходится день-два переждать, пока осядет пыль, и наступает черед каменщиков, которые разбирают завалы.

      Обычная смена – шесть часов, с десяти до четырех, пока светло. У каждого на сломе есть дневная норма, и если не филонить и не трепаться, можно даже накидать сверху и получить лишний талончик. Новичков сразу видно – норовят тут же ухватиться за самые крупные обломки, как будто откопали золотой самородок: долго ходят кругами, примериваясь, как бы удачнее ухватить, пыжатся, кряхтят и только зря время теряют. Некоторые, наоборот, лопатой весь день машут, как заведенные, сгребая мелкое крошево. Но самое верное, как быстро вычислил Лука, – собирать осколки величиной с кулак. Спина к вечеру, конечно, гудит и ноет, а ноги, если приходится забираться выше семидесятого этажа, горят так, будто наступил на оголенный провод, но уже через месяц-другой перестаешь это замечать. Работа как работа.

      Бригадир талоны не зажимает, как не раз случалось на разборе ржавых трейлеров в доках, и ребята хорошие, надежные. Правда, пылища стоит столбом, так что приходится постоянно носить защитную маску. Уже через пять минут кожа под ней начинает невыносимо свербеть, и многие просто срывают ее со злости. Лука каждый вечер распускает шов, чтобы достать и прополоскать фильтр, и видит, как стекают грязно-серые разводы. Конечно, по инструкции маска рассчитана всего на четыре часа, но она еще вполне годная, хоть и досталась год назад ему уже не новой.

      Бывает, конечно, что подрывники с взрывчаткой схалтурят и обваливают слишком большие куски стен и перекрытий, которые даже втроем не приподнять. Тогда сломщики, орудуя ломами и кувалдами, крошат бетон, выламывают струны арматуры: черный металл в цене. Здание в сто этажей исчезает за несколько месяцев – остаются лишь груды непригодного для переработки мусора на истоптанной, взрытой протекторами, окаменевшей земле. А через год-два смотришь – бурьяном в человеческий рост все заросло. Как и не было ничего.

      В первый день на демонтажной площадке Лука, потерявший счет времени от усталости, сорвал