Под кожей – только я. Ульяна Бисерова

глаза и дыши. Медленно.

      – Так, а дальше? – спросил Лука спустя пару минут.

      – Ничего. Просто закрой глаза и дыши. Мысленно считай выдохи. Для начала – до тысячи. Если собьешься, начни заново. И не ускоряй дыхание, голова закружится.

      Спустя полтора часа Лука выполз из спортивного зала – совершенно обессиленный, безвольный и легкий, как сдувшийся воздушный шар. Шея и плечи ныли, как будто он всю ночь разгружал баржу с мешками зерна, а в глазах все расплывалось и двоилось.

      В коридоре его уже дожидался камердинер, который с услужливой улыбкой протараторил распорядок дня, в котором свободными – видимо, по чистой случайности – оказались лишь полчаса после обеда. Все остальное время занимали лекции и тренировки.

      Вернувшись в спальню после письменного экзамена, который продлился больше трех часов, Лука повалился на кровать и зарылся лицом в подушку. Голова раскалывалась от боли, как будто лоб стянул раскаленный обруч. Каждый звук эхом отдавался внутри черепа, раздувшегося до размеров купола собора святого Михаэля. Лука закрыл глаза.

      Медленный, глубокий вдох. Он справится. Просто обязан справиться.

      Дверь приоткрылась совершенно бесшумно, но Лука сразу ощутил чужое присутствие. Увидев Вольфа Вагнера, он нахлобучил на голову подушку и застонал.

      – Ну что еще? Я сегодня и так уже вымотался, честно.

      – Я лишь хотел пригласить тебя на тихий семейный ужин.

      – Просто мечтаю познакомиться с остальной родней, – выдавил Лука, сползая с кровати.

      – Отлично, так я и предполагал.

      Увидев, что Лука натягивает черную свободную куртку с капюшоном, Вагнер чуть заметно поморщился.

      – Рекомендовал бы отдать предпочтение чуть более элегантному стилю одежды.

      – И так сойдет.

      Вагнер слегка приподнял бровь, но воздержался от дальнейших препирательств.

      Через пятнадцать минут аэромобиль опустился на покрытую белой мраморной крошкой площадку – она располагалась рядом со старым особняком, окруженным ухоженным парком. Минуя парадную лестницу с вазонами[4] и статуями настороженных львов, Вагнер свернул к скромному флигелю, примыкающему к зданию с западной стороны.

      – Итак, чей же это особняк?

      – Господина Штефана Юнга, который долгие годы был советником великого мессера Манфреда Вагнера. Юнг – в своем роде легенда. Так что будь почтителен, – предупредил Вольф, потянув тяжелую дверь.

      Внутри особняка царил полумрак. Здесь пахло смесью медикаментов и дезинфицирующего раствора, а еще – старостью и затяжной болезнью. Но обстановка не походила на больничную палату.

      Стены кабинета были обшиты потемневшими от времени дубовыми панелями. В высоких шкафах виднелись корешки книг в кожаных переплетах. Тяжелые бархатные портьеры скрывали последние лучи заходящего солнца.

      В камине тихо

4

Вазон – садовая, уличная декоративная ваза для цветов.