Под кожей – только я. Ульяна Бисерова

/p>

      – Давление и пульс нестабильны.

      Слепяще яркий свет пробивается даже сквозь сомкнутые веки. Хочется открыть глаза или, наоборот, зажмуриться сильнее, пока не поплывут красные круги, но сил не хватает даже на это. Тревожный запах стерильной чистоты. Так пахнет только в клиниках.

      – Он что, в сознании?! Эй, парень!

      – Ты сбрендил? Обычный поток сознания. Следи, чтобы шла фиксация.

      Как я здесь оказался? Кто эти люди? Вчера… Что же было вчера? Не помню… Как же так? Совсем не помню.

      Зато зачем-то вспомнилось, как в детстве учился кататься на велосипеде. После дождя, который прошел накануне, в саду было сыро и ветрено. Кто-то из взрослых – не помню кто, но точно не отец – придерживал сиденье. Переднее колесо виляло, и велосипед сильно наклонялся то вправо, то влево. Я уже сбил колени, но не сдавался из-за сердитого упрямства. Так хотелось вырваться из-под опеки, разогнаться до свиста ветра в ушах. Крикнуть: «Смотри, я сам!» Я закусил губу и поднажал. Дорожка пошла под уклон, велосипед мелко задрожал, будто вот-вот развалится на части. Я одеревенел. И через мгновение свалился в кусты акации, ощетинившиеся голыми ветками. Когда открыл глаза, увидел пролетающий в пронзительно синем небе птичий клин… Кстати, интересно: если птице вживить разум человека, она сможет решать математические задачки, но уже вряд ли проложит путь из Африки к местам гнездовья без навигатора. Да и вообще не встанет на крыло. Чтобы взлететь, надо верить, что тебе это по силам, что воздух удержит и ты не рухнешь камнем вниз…

      – Что он плетет?

      Мысли путаются. Наверное, мне вкачали слишком маленькую дозу наркоза, и я проснулся посреди операции. Значит, я умру от болевого шока…

      – Сколько ты вколол?

      – По инструкции.

      Как они слышат мои мысли? Или я разговариваю вслух? Почему я не слышу звука собственного голоса? Мозг превратился в подрагивающий студень. Хотя это, кажется, как раз в рамках нормы… Интересно, а если сделать наоборот: и птичий разум вживить в тело человека, преодолеет ли этот человек земное притяжение одной лишь силой мысли? Будет ли подпрыгивать на земле, нелепо размахивая руками, или поднимется на крышу самого высокого небоскреба в городе, чтобы поймать попутный ветер?..

      Ну что за бред! Похоже, дела мои совсем плохи…

      Где-то хлопают двери, слышны звуки быстро приближающихся шагов и взволнованные голоса.

      Небо – далеко. И я – не птица. Или?.. В глазах медленно темнеет, как в старом фильме. Только где-то по краям, на периферии, пылают огненные дуги.

      – Остановка сердца.

      Часть 1

      Лука

      Когда пешка доходит до восьмого квадрата, игрок имеет право выбрать фигуру независимо от того, была ли эта фигура ранее утрачена в игре или нет, и тогда пешка станет этой фигурой со всеми ее свойствами или – решением игрока – останется пешкой.

Вильгельм Стейниц.Введение в современные шахматы

      – Эй, Снежинка!

      Один из каменщиков, сгребающих лопатами бетонное крошево, устало распрямился. С расстояния в двадцать шагов подросток в заскорузлой от стылой февральской сырости робе казался нахохлившейся болотной птицей. С мрачной радостью Хьюго заметил, что после вчерашней драки кровоподтек под левым глазом Луки налился сизой спелостью. Впрочем, и для самого Хьюго потасовка прошла не без потерь – рассеченная губа распухла, отчего он теперь пришептывал еще заметнее, чем обычно. Ну да ничего, сейчас крысёныш получит сполна, мысленно усмехнулся он.

      Месяц назад Шлак сделал Хьюго подрывником, и в бригаде втайне выдохнули, надеясь, что это положит конец издевательствам и побоям. Не тут-то было. Хьюго не собирался отказываться от лишней пайки и удовольствия поиздеваться над грязными оборванцами. А уж изобретательности ему было не занимать. Одна беда – белобрысый выродок, который напросился на тяжелую и плохо оплачиваемую работу – разбор завалов после взрывов – начал в последнее время скалить зубы. То и дело встревал, когда Хьюго после смены собирал с тощих мальчишек обычную дань. Вот и вчера, когда он планировал хорошенько прижучить косоглазого задохлика, который заныкал талоны и божился, что где-то обронил их, этот невесть откуда взявшийся Робин Гуд перехватил его руку, уже занесенную для удара. Завязалась потасовка. Хьюго всегда был крайне осмотрителен в выборе противника, он рассчитывал уложить Луку одним верным ударом. Но его ожидал неприятный сюрприз – парень оказался жилистым и вертким. Так что – и при одной мысли об этом у Хьюго сводило челюсть, как от зубной боли – если бы подручные Шлака не подоспели вовремя и не разняли сцепившихся мальчишек, еще неизвестно, кто из них одержал бы верх. Наглеца следовало проучить, и без промедления.

      Вчера, когда в груди еще жгла и полыхала бессильная ярость, Хьюго придумал план мести: подловить удачный момент и столкнуть его вниз. Несчастные случаи на демонтажной площадке происходят чуть ли не каждый день, кто станет пересчитывать беспризорных пацанят. Но уязвленное