Пациент № 132, или живи здесь и сейчас. Ибрагим Капланович Шаов

где-то найти колу.

      Жизнь мужчины – это цепь витальных неудач. Женщины, которых не умеем любить, шансы, которыми не сумели воспользоваться, калейдоскоп потерь и разочарований. Моя сегодняшняя биография – плотно запротоколированная история болезни, но ведь когда-то была другая, абсолютно счастливая жизнь, не обремененная ошибками.

      В детстве не было во мне ничего примечательного, разве что кроме больших любопытных глаз. Мои сверстники уже тогда были по-земному прагматичными, я же ничем посюсторонним не интересовался. Любимым моим занятием было оставаться одному и предаваться мечтаниям. О чем мечталось? Да это не мечты вовсе, а скорее нелепые фантазии. Чаще всего фантазировал о том, как гуляю в облаках, точнее, сижу на облаке высоко над землей, смотрю на нее сверху, то приближаясь к ней, то удаляясь. Позже, когда я стал взрослее, фантазии, обрели земные очертания, мне полюбились прогулки по крышам многоэтажек, маленькому человеку было приятно смотреть сверху вниз на маленьких людей.

      В моей внешности не было ничего вызывающе спорного: когда большинство живет в удивительном противоречии со своим лицом, я с раннего детства с ним ладил. Вроде нравился девочкам и не имел обидного прозвища среди уличных товарищей. Как говорится, не было во мне телесного недостатка, который привел бы к умственному избытку. Золотое время счастливого и беззаботного детства.

      В общем, до самой зрелости ничего непредвиденного со мной не случалось, ходил проторенными дорожками, ими же и возвращался.

      Хотя один случай в детстве запомнился. Сбежал из детского сада. Выбежал за ворота и помчался домой, благо что дом был в ста метрах, побег из «тюрьмы», но не на свободу, а в другое более безопасное место. Такие «побеги» свойственны многим людям и зачастую становятся правилом поведения на долгие годы, по крайней мере так было со мной. Тем более, как оказалось позже, мой дерзкий побег проходил под наблюдением воспитательницы и по совместительству нашей соседки по подъезду. То, что мне казалось смелым поступком, в чужих глазах было ничем иным как контролируемым падением «сбитого летчика».

      Реабилитация. Restitutio

      У таких, как мы, пациентов первые послеоперационные дни сводятся к частому сну и редким моментам бодрствования. Организм спешно восстанавливается от полученного во время операции стресса. Остаточное действие наркоза существенно ограничивает понимание происходящего вокруг.

      Обрывками сознания, отрывками памяти и напряжением воли мысленно очерчиваю контуры своего тела. Обнаружить себя еще не значит осознать. Или все же это я?! А кстати, кто же это, если не я? Впрочем, тогда еще было непонятно, что поиски себя самого не имеют срока давности, и путь к себе занимает куда больше времени.

      Эпизодами мною овладевали редкие мгновения полного счастья, кратковременное упоение волшебным, ни с чем не сравнимым чувством невыносимого бесконечного блаженства и легкости бытия. И это пройдет…Мне определенно внутривенно ставят наркотики, рефреном пронеслось