Гелеон. Космический Оазис. Ярослав Троянов

стакан, наполненный жидкостью пурпурно-красного цвета, и пожелала хорошего дня. Сделав глоток, Ева ощутила странное чувство, похожее на легкое головокружение.

      «Приступ?! Только не сейчас! Не здесь… не при всех…» – поставив стакан, она стала прислушиваться к своим ощущениям. Посмотрев на свою трясущуюся ладонь, девушка не заметила чего-то сверхнеобычного. «Хотя нет, это что-то другое, что-то…»

      Прозвучал глухой стук, сопровождаемый легкой вибрацией. Ева рефлекторно ухватилась за поручень у стойки. Она повернула голову на иллюминатор в нескольких метрах от нее. Изображение на нем стало мерцать, и еле заметная полоса, словно молния, пронеслась через весь экран. Затем еще одна. Они стали сменять друг друга одна за одной, отвлекая от другой важной детали: изображение за этой перманентной рябью стало статичным. Частицы космической пыли и солнечные блики застыли в абсолютном покое, чего не могло быть на самом деле. Как будто камеры прекратили снимать в реальном времени и просто транслируют последний записанный ими кадр. Внезапно экран погас, отчего в кафетерии стало заметно темнее.

      Ева перевела взгляд на стакан, что она поставила на столешницу, и сразу же заметила необычное. Жидкость в нем медленно стала наплывать на одну из сторон, пока не полилась через край. Если бы не магнитное основание, то и он бы давно поехал по наклонной поверхности. Сердце забилось чаще. Из всех динамиков, что были в кафетерии, раздался голос капитана. Из-за помех было очень трудно разобрать, что он говорит. Попытки вслушаться в речь прервало понимание того, что тело начало клонить в том же направлении, в котором вытекал напиток вишневого вкуса.

      Ева схватилась за поручень второй рукой и сжала что было сил. Все ее чувства как с ума сошли, но все они говорили ей: начинается. И когда она окинула взглядом кафетерий, чтобы посмотреть на реакцию других людей, ее ноги взмыли в воздух. Все, кто не успел за что-нибудь ухватиться, покатились по полу. Молчание прервалось криками людей, а свет погас, украв с собой последние лучи надежды на благополучный исход. Абсолютная тьма поглотила кафетерий.

      Сила, с которой Еву тянуло куда-то в пустоту, возрастала с каждой секундой. Казалось, что, если она отпустит поручень, ее просто размажет о стены, что стали потолком и полом соответственно. Ей удалось ногами нащупать стул, что был прикручен недалеко от барной стойки. Упираясь в него, девушка выиграла себе немного времени и сил, но ровно до тех пор, пока к адской симфонии из криков и стонов не добавился противный визг отрывающихся от пола болтов.

      Когда ее пальцы почти разжались, какая-либо тяга исчезла. На корабле воцарилась невесомость. Сработало аварийное освещение, у дверей в кафетерий загорелись лампы, и в красном свете Ева увидела людей. Бессмысленно извиваясь, не в силах изменить траекторию своего полета, они, лишенные привычной среды обитания, цеплялись за эту жизнь, ища испуганными глазами то, что могло бы их спасти. Это зрелище было настолько неприятным, что скорее напоминало какой-нибудь фильм ужасов,