Хроники закрытого города. Улана Зорина

справа Мартынов. Слева судорожно сопел взмокший Максим.

       Михалыч готов был поклясться, что мальчишка не выдержит и сбежит, но нет. Вот он, упрямо стиснув зубы, бок о бок пятится с грозным отцом, щедро поливая свинцом из автомата бывших товарищей. И рука его не дрожит, не скользит по цевью, твёрдо сжимая горячую равнодушную сталь. Его сын, его гордость!

       Краем глаза Михалыч уловил движение и проворно пригнулся. Серый урод, изловчившись, с немыслимой скоростью сиганул на него, но был срезан точной очередью и отброшен изломанной кучкой назад, сбивая с ног тварей.

       Грохот стрельбы оглушал, но звучал музыкой для ушей, перекрывая свирепый вой чудищ.

       Вскоре всё было кончено, и перед ошарашенными взглядами бойцов валялись серые трупы чудовищ, истекавшие искрящейся жидкостью. Они словно таяли, медленно исчезая в объятиях бурлящего янтаря. Едкая химическая вонь шибанула в лицо, заставив желудок подпрыгнуть, и, зажимая ладонями нос, Михалыч попятился. Уронив под ноги автомат, он, едва продышавшись, устало прислонился к шершавому стволу искромсанной ели. Рядом с ним сгрудились, зажимая носы, и жалкие остатки его славной роты.

      – Петренко, соедини меня с базой, – сглотнув колючий ком в горле, прохрипел командир.

      – Есть, капитан! – взбудораженный полной победой, лейтенант вытащил рацию. Отойдя в сторону, он бойко затараторил, едва сдерживая улыбку. Вызывая базу, Петренко с облегчением привалился к стволу под пушистой вечнозелёной кроной, вытирая рукавом со лба грязный пот.

       Шушукающий ветерок в наступившей тишине, расслаблял, убаюкивал. После грохота канонады, он казался блаженством натянутым нервам.

       И вот тут, совсем потерявший бдительность, лейтенант не успел даже вскрикнуть, как воздух мгновенно перестал поступать в мозг. Закатив глаза, он изо всех сил впился скрюченными пальцами в гибкую конечность сдавившую шею и захрипел. Серая тень, вся в янтарных прорехах, бесшумно свесилась с дерева и молниеносно настигла беспечную жертву. Прежде чем солдаты успели среагировать, Петренко конвульсивно засучил ногами, судорожно дёрнулся и вытаращив глаза, сполз на землю. Тень отступила так же бесшумно.

      – Паша, ты что? – рявкнул Михалыч, кидаясь к поверженному и не замечая в ветвях чужака. Бойцы нервно повскакивали, вскидывая еще не успевшее остыть оружие. Настороженные взгляды заметались вокруг, силясь поймать хоть какое-то движение. Всё напрасно.

       Склонившись над неподвижным бойцом, Михалыч внимательно осмотрел того и, не найдя жёлтой слизи, озадаченно нахмурился. Вытаращенные бельма стекленеющих глаз покрылись мелкой сетью лопнувших капилляр, а сплющенная шея несчастного лишала всякой надежды.

       Злые слёзы застили взор, и капитан, яростно вытаращив глаза, заорал:

      – Выходи, тварь! Где ты прячешься? Будь мужиком! Я тебя, сволочь, голыми руками! – и, отбросив прочь автомат, рванул на груди рубаху.

      – Товарищ командир? Не надо, отец! – кинулся было к нему Максим, но взбешённый мужчина небрежно его оттолкнул.

       А