Мир Сказочной Нечисти. Александра Трошина

друг, жмурясь от порыва встречного ветра.

      К счастью, пока мы бежали, папа как раз заканчивал обряд, и люди принялись закладывать гроб в землю, пуская слышные всхлипы. Мы с Сойером подождали ещё минут десять, а потом, когда папа уж точно всё закончил, глубоко вздохнув, подошли к нему.

      – Здравствуй, пап…

      – Здрасьте, мистер Смит.

      – О, ребята, добрый день, – поздоровался с нами папа, закрывая старый молитвенник.

      Я молчал. Мне тяжело было вот так ни с того ни с сего его расстраивать. Ноги дрожали, глаза стали влажными.

      – Вы что-то хотели? – спокойным тоном спросил отец.

      Неловкую тишину прервал Сойер:

      – Да. Сэль хотел рассказать вам кое-какую новость. Точнее показать…

      Глаза отца сразу расширились, а рот немного приоткрылся.

      – Какую, Сэль?

      – Ну, в общем… – Сэль, соберись! – Я видел сегодня нашего детектива, и он попросил передать тебе кое-что.

      Я глубоко вздохнул, глядя в обеспокоенные карие очи своего отца. Раскрыв печальное письмо вновь, я послушно передал папе в руки. Коленки задрожали, влажные губы обветрил осенний ветер. Я еле сдерживался, чтоб не разреветься снова, пока отец читал записку, промокшую от капель соленых слез. Некогда спокойное лицо позеленело, жилистые ладони вцепились в края записки. Казалось, что некоторые черные пряди поседели. Сойер сощурился, а я даже не мог сглотнуть.

      – Не может быть… – вдруг произнес тихо папа, – я попробую уговорить его снова, чтобы ещё раз всё осмотрели. Я…

      – Нет, пап. Ты же прочитал, что полиция больше не возьмётся за поиски, – сухо проговорил я, – это бесполезно.

      Папа молчал. Повисло удушающее напряжение, давящая на виски тишина. Я тоже замолк, переваривая строчки записки. Не мог еще смириться.

      – Сынок, давай поговорим об этом дома. Ты и Сойер, идите по домам, я всё решу, – сохраняя серьёзный вид, ответил он.

      – Но…

      – Я сказал, идите, – твердо отчеканил отец.

      Я не стал ему перечить, уводя Сойера за собой. Изредка я оглядывался, видя окутанного туманом папу, что продолжал вглядываться в письмо. Слышались одинокие всхлипы.

      Когда Сойер стоял у крыльца моего дома, солнце садилось за горизонт. В ветвях елей сидели вороны, будто подсматривая за нами.

      – Ладно, друг, мне надо домой, – прервал тишину Сойер, обнимая меня.

      – Ага, иди, – кратко ответил ему я, пустыми глазами рассматривая колыхающиеся на ветру ели.

      – Ты, это, держись там, не унывай, – попытался подбодрить меня друг, слабо улыбаясь.

      Все потеряно…

      – Спасибо, – я даже попытался улыбнуться, но вышло криво.

      Сойер кивнул и стал уходить куда-то вдаль. А я смотрел на его медленно удаляющийся силуэт, мысленно ненавидя звуки каркающих воронов. Дом мама и вправду украсила красиво. Повсюду расклеены блестящие наклейки тыкв и летучих мышей, осел на доме фиолетовый глитер, на клумбах сияли лесные фонарики. Но смысл этой красоты, если ее никогда не увидит Адель?

      Я зашёл в дом, стены которого пропитались приятным