Сияние. Стивен Кинг

сидел на полу, держа в одной руке пиво, а другой нежно обхватив ее икру или лодыжку.

      В Нью-Хэмпширском университете шла ожесточенная борьба за лидерство, а Джек нес дополнительное бремя – он писал. Каждый вечер он тратил на это не меньше часа. Это было его рутиной. А субботние посиделки – необходимым лечением. На них Джек давал выход энергии, которая иначе могла бы накапливаться до тех пор, пока он не взорвался бы.

      Заканчивая диплом, он получил работу в Стовингтоне, главным образом благодаря своим рассказам – к тому времени было опубликовано уже четыре, один – в «Эсквайре». Венди достаточно ясно помнила тот день – на то, чтобы забыть, трех лет мало. Она чуть не выбросила письмо, решив, что это – очередное предложение подписки. Но, вскрыв конверт, обнаружила внутри письмо, извещающее, что «Эсквайр» в начале следующего года хотел бы использовать рассказ Джека «Что касается черных дыр». Они заплатят девятьсот долларов не за публикацию, а за согласие. Почти половину того, что она зарабатывала за год, перепечатывая разные бумажки, и Венди полетела к телефону, оставив Дэнни, комично таращившего глазенки ей вслед, сидеть в высоком стульчике с перемазанной пюре из говядины с горохом рожицей.

      Через сорок пять минут из университета прибыл Джек, «бьюик» оседал под тяжестью семи приятелей и бочонка пива. После церемониального тоста (Венди тоже пропустила стаканчик, хотя обычно была равнодушна к пиву) Джек подписал соглашение, положил в конверт с обратным адресом и отправился бросить его в ящик в конце квартала. Когда он вернулся, то, остановившись в дверях, с серьезным видом произнес: «Вени, види, вици». Раздались приветственные крики и аплодисменты. К одиннадцати вечера бочонок опустел, и тогда Джек и те двое, что все еще были транспортабельны, отправились по барам.

      Внизу, в холле, Венди отошла с ним в сторонку. Те двое уже вышли и сидели в машине, пьяными голосами распевая нью-хэмпширский боевой гимн. Джек, стоя на одном колене, угрюмо возился со шнурками мокасин.

      – Джек, – сказала она. – Не надо. Ты даже шнурки завязать не можешь, что уж говорить про машину.

      Он поднялся и спокойно положил ей руки на плечи:

      – Сегодня вечером я луну с неба могу достать, если захочу!

      – Нет, – сказала она. – Нет, ни за какие рассказы в «Эсквайре» на свете!

      – Вернусь не поздно.

      Но вернулся он только в четыре утра; спотыкаясь и бормоча, поднялся по лестнице и, ввалившись в комнату, разбудил Дэнни. Попытавшись успокоить малыша, он уронил его на пол. Венди вылетела как сумасшедшая, первым делом подумав о том, что скажет ее мамочка, если увидит синяк, а уж потом про все остальное, – Господи, помоги, Господи, помоги нам обоим, – и, подхватив Дэнни, уселась с ним в качалку, убаюкала. Почти все пять часов, пока Джека не было, она думала в основном о своей матери и ее пророчестве, что из Джека никогда ничего не выйдет. Наполеоновские планы, сказала мать. А то как же. В благотворительных комитетах полно кретинов с наполеоновскими планами.