Обрастая листьями. Alivigert

тоже! Тоже хотел познать, что значит быть не одиноким! Познать, что значит быть не чужим в среде себе подобных!

      ЛЮБОЙ ИМЕЛ НА ЭТО ПРАВО ОТ РОЖДЕНИЯ!

      Но я опоздал. Было уже поздно. От невыносимого беспорядочного гула бесчисленного множества голосов, заполонивших мой разум, я утратил остатки рассудка. И жажда жизни, появившаяся лишь за мгновение до смерти, была окончательно стерта из увядающего сознания.

      Тогда путы лиан невыносимой тяжестью опустились на мои веки.

      Так закончилась моя жизнь…

      2.

      – Я решил превратить тебя в дерево. Каким деревом ты хотел бы стать?

      – Что?

      Так уж вышло, что я очнулся в лесу. Этот лес мало чем напоминал ту немощную чащицу, в которую я сбегал от одиночества. Деревья здесь были такими широкими, что их стволы могли бы вместить в себя целиком небоскреб жителей. В сравнении с этими громадинами, застилающими собой небеса я казался жалкой букашкой. Так высоко, куда только мог дотянуться мой взгляд, он терялся в сочной, золотистой от света зелени. Листья образовали сплошной полупрозрачный покров, подобно куполу некого храма, сквозь который можно было нечаянно разглядеть поднебесье. Мои ноги утопали в мягком ласковом мху. И все, чего не касался взор, было залито солнцем, радостным и по-детски беспечным.

      От такой безмятежности мне резко стало не по себе. Еще хуже я ощутил себя, когда обнаружил некую фигуру, которую еще минуту назад не замечал.

      То был человек. Человек сидел на замшелом камне, и, запрокинув голову к зеленому небу, грелся в лучах солнца. Легкий ветерок игрался с его густыми волосами, настолько длинными, что они ниспадали к самой земле и терялись среди мха. Когда незнакомец задал мне вопрос, я был не столько удивлен самому вопросу, сколько тому, что все еще могу различать человеческую речь.

      – Что думаешь?

      Человек опрокинул на меня свой взор. В его кристально чистых глазах было столько доброты и сочувствия, сколько не могла вместить в себя ни одна человеческая душа. Если бы я отчетливо не различал перед собой юношу, мог бы подумать, что голос принадлежит и древнему старцу, и маленькому ребенку, и прекрасной даме. И тем не менее передо мной находился именно молодой человек.

      Что я должен был говорить существу непременно более древнему и возвышенному, чем любой из известных мне людей? Я растерялся. Мне казалось, я вновь стал ребенком, прячущимся за мамину юбку. Я даже забыл, что мне всегда приходилось полагаться лишь на собственные силы.

      А тем временем незнакомец пристально меня разглядывал. Его кисть плавно поднялась к подбородку и устроилась там в характерном положении размышления.

      – Я думаю ты станешь замечательным кленом. – наконец решил он и, довольный выбором, закрыл глаза.

      Ветер усилился. Я заметил, как заскользили по воздуху стаи листьев, оставляя после себя чудесную мелодию шепота. Листья сначала кружили в медленном танце, а затем набирая силу метнулись к своему хозяину, вокруг которого заструилось могущество. В то