Зубастая правда. Диана Рымарь

вторичные выгоды и найти мотивацию для изменений и самореализации, к которой он так «стремился», но быстро поняла, что ему это не нужно. Мужчине просто нравится такая жизнь, меняться он не намерен. Ну что же, любой каприз за ваши деньги.

      Звягин потихоньку переключается на свое семейство. Привычно пытаюсь вычленить рациональное звено в потоке речи. Делаю глоток кофе и бездумно начинаю крутить кольцо-змейку на пальце. Звягин неожиданно замолкает.

      – Ну что же вы, Борис, продолжайте, – подбадриваю я его. – Так почему вы думаете, что семья вас не ценит?

      – Потому что я ничтожество! – восклицает он и затыкает рот толстой ладонью.

      Я растерянно хлопаю ресницами: для того, чтобы этот человек сказал нечто подобное, его нужно было бы стукнуть по голове. Причем не один раз.

      – Простите? – произношу я сдавленным голосом и кручу кольцо уже нервно.

      Видно, что Звягин отчаянно борется с желанием продолжить, но желание побеждает:

      – Да, полное ничтожество! А вы знаете, что я ел сегодня утром? Колбасу с сыром без хлеба! Врач запретил, а мне плевать. Язва, не язва – какая разница. Скоро все в гробу будем. Что он может знать, этот врач. Напялил очки, и давай умничать! Это вам нельзя, то вам нельзя… Осел тупорылый!

      Это было слишком даже для Звягинцева. Да, он любит жаловаться на все и вся, но никогда так откровенно и злобно.

      – А знаете, кого я больше всего ненавижу? Женщин! Все вы видите во мне пустое место! Ни одна мне за последние десять лет и слова доброго не сказала! А ведь я могу любить. Я и любил, пока одна крашеная блондинка мне жизнь не испортила. Замуж звал! Даже на работу готов был устроиться. И кем! Менеджером за копеечный оклад! Уже и мама ее уговаривала, чтобы не сбежала из-под венца, даже квартиру купить обещала. Так нет!

      – И устроились? – спрашиваю я.

      – Что устроился? – удивляется он.

      – На работу устроились? – уточняю.

      – Да какая работа?! – уже откровенно кричит он и начинает краснеть. – Я тут перед вами душу обнажаю, а вы про работу. Не пойду я работать никогда и никуда! Маминых денег мне на все хватит. А знаете, я ведь подкупил нотариуса. Мамино завещание поменял. Она, стерва, смела завещать половину имущества приюту! Представляете, приюту! Чтоб какие-то оборванцы на мои деньги икру красную жрали, а мне всего десять миллионов, причем даже не евро?!

      Тут его лицо делается совсем красным, на лбу выступает испарина, а воротник рубахи, похоже, начинает душить, уж очень часто он его поправляет. Чувствую неладное. Либо таблеток накушался, либо горячительным спозаранку угостился. С чего еще такая истерика вперемешку с шокирующими признаниями?

      – Борис, вы сегодня пили?

      Он злобно смотрит на меня и продолжает нести чушь о своей горькой доле.

      – А таблетки какие-нибудь принимали? – не успокаиваюсь я.

      – Да какие таблетки! Я вообще отказываюсь пить таблетки! И никакой дурень