Попутчица. Татьяна Викторова

среди этой пелены появился силуэт человека. Сепан, остановив машин, вышел пошел к Анне, оставшейся на дороге.

      Молча дошли до лесовоза, также молча сели в кабину. Всю дорогу молчали. Хотел Степан проучить пассажирку, да не смог оставить на холоде.

      Вышла Анна, как только въехали в райцентр.

      – Спасибо, я и деньги могу заплатить, скажи сколько.

      Степан молча махнул рукой, показав, что не нуждается в ее деньгах.

      – Ну, прости ты меня за слова лишние и за жену прости, забудь, что сказала, хороший ты человек, чувствую, так пусть же у тебя хорошо все будет. Счастья тебе, Степан!

      – И тебе не хворать! – сказал на прощанье водитель.

      _____________

      Разгрузился Степан только к вечеру. Должен был еще раз поехать, да отложили поездку, груза пока нет. Михалыч, слесарь, взялся подвезти на своей машине до самого дома. Маленькая у него машинка, мотор совсем негромкий. – Она у тебя, как кошка, урчит, почти не слышно, – заметил Степан.

      – Такая она у меня, – похвастался Михалыч, высаживая уставшего друга.

      Ворота закрыты наглухо и калитка на щеколду, в окнах темно: – Спать, наверное, Лида легла, вот и закрылась на все засовы.

      Ему стало жалко будить жену. С другой стороны дома был проулок, вот с него он и зашел со стороны огорода. Предвкушая домашнее тепло и горячий чай, торкнулся в сени – закрыто на засов. «Придется все же разбудить, – подумал Степан».

      Долго никто не выходил, Степан стучал несколько раз. Наконец раздался голос жены: – Кто там?

      – Лида, это я, открывай, стучу сколь времени, замерз уже.

      – Так ты же завтра должен был приехать.

      – А получилось сегодня, – он закрыл сени на засов, вместе вошли в дом. Снял верхнюю одежду, стал разуваться, наклонившись. И тут увидел под табуретом носок – чужой носок. Таких у Степана не было. Какой-то особенный носок, модный, аккуратный… в сенях что-то стукнуло.

      Степана, как подорвало с места: выскочил босиком. Тот, кто убегал, даже дверь не прикрыл в сенях, только пуховик мелькнул. Так срывался с места обычно кот Мурзик, когда нашкодит. А тут человек – сомнения не было, кто-то чужой выскочил из сеней.

      – Стой! – кричал Степан, не чувствуя холода. Настиг у калитки, когда тот открывал засов. Схватил за капюшон, в темноте успел увидеть лицо с усиками. Капюшон так и остался в руках у Степана. Его колотило, как при высокой температуре.

      В дом не вошел, а ворвался, как разъяренный зверь, и сразу наткнулся на злой взгляд Лидии с кочергой в руках: – Только попробуй, пригвозжу сразу.

      Растрепанная, в халате, неправильно застегнутом, она был озлоблена не меньше Степана.

      – Это кто был? Ты без меня тут…

      – А ты без меня? Откуда я знаю, чем ты там в поездках занимаешься, все эти годы в дороге…

      – Да я… я и не думал никогда…

      – А я думала… опостылело все, уж не знала, как намекнуть тебе… надоело твои потные рубашки да свитера стирать…

      Степан еще долго выговаривал, потом утихомирился, ненависть подкатила комом в горле,