Сильные мира сего. Крушение столпов. Свидание в аду. Морис Дрюон

в зеркале свое худенькое тельце с выпяченным животиком. Это было утром в день его рождения.

      – Обманули! – закричал он. – Обманули! – И затопал ногами.

      Целую неделю все твердили, что скоро ему исполнится шесть лет и он станет взрослым, а поэтому надо быть умником, нельзя высовывать язык и гримасничать, когда становишься взрослым, пора наконец научиться вести себя как grown up…[10]

      – What’s the matter with you?[11] – спросила мисс Мэйбл, прибежавшая на шум.

      – А я вовсе не взрослый! Я опять маленький. Меня обманули!

      – Say it in English[12].

      – Нет! Не буду я говорить по-английски. Не хочу! Я опять маленький! I am not a grown up[13]. Мари-Анж!..

      Слезы отчаяния текли по его щекам. Он и в самом деле надеялся проснуться таким же большим, как отец, и вот день начался с катастрофы.

      Жан! Ноэль хотел тотчас же, голышом, бежать к сестре и призвать ее в свидетели. Мисс Мэйбл с трудом уговорила его сперва умыться и одеться. Он исцарапал гувернантку, дернул ее за волосы. Она пыталась объяснить, что даже его сестра тоже еще маленькая:

      – …And you see, she’s older than you[14].

      – Да, но она женщина, – возразил Жан-Ноэль.

      – Now. It’s a big surprise for you this morning… Your grandfather[15].

      – Which one?[16] – спросил Жан-Ноэль.

      Он никогда не знал, о ком идет речь: о старом Зигфриде или о великане Ноэле.

      – Your greatgrandfather[17], – уточнила мисс Мэйбл.

      Без десяти девять Жан-Ноэля, одетого в нарядный бархатный костюмчик с белым воротником, привели к дверям спальни его прадеда. Появился барон Зигфрид. Ему было уже девяносто четыре года. Он совсем одряхлел, ходил, тяжело опираясь на трость и выставив вперед морщинистое землистое лицо с длинными изжелта-белыми бакенбардами, огромным носом и вывороченными веками; он напоминал теперь и древнюю химеру, и загадочного сфинкса.

      – Стало быть, ты теперь уже мужчина, – сказал он, проводя рукой со вздувшимися венами по розовой щечке ребенка.

      Через каждые три слова он хрипло и шумно дышал.

      Жан-Ноэль посмотрел на него подозрительно, но, так как ему очень хотелось иметь заводной поезд, покорно ответил:

      – Да, дедушка.

      Он понял: лучше не доказывать взрослым, что они солгали.

      – Ну, раз так, я… пф-ф… я научу тебя делать добро… Идем со мной.

      Они проследовали по коридорам огромного дома, медленно спустились по широкой каменной лестнице, устланной темно-красным ковром. Ребенок почтительно шел рядом со сгорбленным стариком, стараясь шагать с ним в ногу, и спрашивал себя, в какой комнате спрятан поезд. Слова «делать добро» привели его в замешательство.

      В прихожей, внушительными размерами напоминавшей вестибюль музея, лакей набросил на плечи барона Зигфрида суконную накидку.

      – Что это? – поинтересовался старик, увидев в высокое окно, как по двору проносят чемоданы. – Кто-нибудь собирается уезжать?

      – Господин барон, вы, верно, запамятовали, – ответил лакей. – Барон Ноэль едет в Америку.

      – А, да-да, – протянул старик.

      В

10

Взрослый (англ.).

11

Что тут происходит? (англ.)

12

Скажи это по-английски (англ.).

13

Я не стал взрослым (англ.).

14

…И ведь она старше (англ.).

15

Да, сегодня утром тебя ждет большой сюрприз… Твой дедушка (англ.).

16

Который? (англ.)

17

Прадедушка (англ.).