Моя шляпа, мое пальто. Александр Шкурин

на рынок, но те, сходу разглядев полукровку, презрительно отвернулись от него.

      Летом бабка Тоська нашла для него строительные шабашки в качестве подсобного рабочего. Деньги ушли на жратву, поэтому ходил в обносках, оставшихся после старшего внучка Сереженьки, коего посадили. Когда закончилось лето и шабашки, у него сразу закончились деньги. Бабкина кормежка была очень редкой, и он стал подворовывать в сетевых магазинах. Гриша – Гулам, боясь, что его, как в детдоме, могут побить продавцы, воровал самые дешевые продукты. Здесь то же не повезло, попался на воровстве. Гриша – Гулам испугался, боялся выходить на улицу, ему чудилось, стоит только выйти из дома, как его тотчас схватят полициянты и посадят, а поэтому сидел сиднем дома. У него не было друзей, жил изгоем и остро переживал свою никчемность и ненужность. Постепенно зрела мысль, что пора заканчивать с этой постылой жизнью. Это казалось самым лучшим выходом. Он хотел и боялся покончить с собой. Наконец, когда бабка Тоська ушла из дома по делам, он решился.

      Ту впору задаться вопросом: матушка-Россия, почему ты жестока к своим детям? Отчего жизнь у них тяжкая, отчего многие идут кривой дорожкой, а пьяными слезами оплакивали бесполезно прожитую жизнь. Почему многие лезут в петлю? Только не дождешься ответа от матушки – России, не хочет прижать к груди и приласкать своих непутевых детей. Поневоле напрашивается горький ответ, не матушка, а мачеха Россия, не нужны ей непутевые детки, ох, не нужны…

      Гриша – Гулам присмотрел тонкий шнур, на котором вешали белье, отрезал его и, приладил шнур к крючку, на котором висела электрическая лампочка. Потом залез на кухонный стол, и надел петлю на шею. Остался сделать самый маленький шажок со стола в пустоту. Он глубоко вздохнул в последний раз, крепко зажмурил глаза и хотел сделать этот шаг. Неожиданно услышал в тишине … стихи. Стихи были необычные, их выразительно произносил, даже не произносил, а выпевал, густой бас:

      Спи. Прощай. Пришел конец.

      За тобой пришел гонец.

      Он пришел последний час.

      Господи помилуй нас.

      Господи помилуй нас.

      Господи помилуй нас5.

      Гриша – Гулам открыл глаза и испуганно осмотрелся. Дома никого не было, кто же выпевает эти странные строчки.

      – Кто здесь? – испуганно, дав петуха, пискнул Гриша – Гулам, ухватившись руками за петлю. Острое желание умереть вдруг пропало.

      – Не кто, а что, – был ответ.

      – Покажись, – дрожащим голоском произнес Гриша – Гулам.

      – Пожалуйста, – был ответ, но несостоявшийся самоубийца никого не увидел.

      – Не надо меня обманывать, – по впалым щекам Гриши – Гулама потекли слезинки.

      – Глазья-то р-раскрой. Не туда, дурень, смотришь (Гриша – Гулам озирался по сторонам, но ничего не увидел). Смотри прямо перед собой. Сейчас, сейчас, – послышалось пыхтенье. Сейчас видишь?

      На стене напротив Гриши – Гулама, где висел кухонный шкафчик, вдруг вспучились старенькие

5

А.И. Введенский, стихотворение «Где. Когда».