Моя шляпа, мое пальто. Александр Шкурин

только условное наказание. Гриша – Гулам этого не знал и очень переживал.

      – Скажите, как вас зовут? – неожиданно спросил парнишка.

      – Анастасия Борисовна Обухова.

      – На-сте-на, зна-чит, – предсказуемо сказал жулик.

      Дознавательша отрицательно помахала указательным пальцем и ледяным тоном отрезала:

      – Я – не твоя подружка, и мы не на свидании. Я – дознаватель, ты – подозреваемый. Понятно?

      – Понял, Настена Борисовна.

      Дознавательша негромко рассмеялась. На такого жалкого грех было обижаться, но дистанцию сразу надо установить, чтобы не «борзел». Смех у Настены Борисовны был приятный, нежный, как ладошка ребенка, что гладит по измученной душе, от такого смеха становилось легче и жизненные невзгоды становились мелкими и несущественными. Грише – Гуламу неожиданно стало очень хорошо, он перестал дрожать, и был готов выполнить любую просьбу дознавательши. Даже встать на четвереньки и загавкать.

      – Сейчас тебя допрошу, а потом отпущу домой, – произнесла Настёна Борисовна, а Гриша – Гулам недоверчиво переспросил:

      – Вы не арестуете?

      – Нет, ограничусь подпиской о надлежащем поведении.

      Гриша – Гулам удивленно хрюкнул. Анастасия Борисовна стала нравиться еще больше, и поэтому с готовностью заявил:

      – Хорошо, спрашивайте, я все расскажу.

      Дознавательша стала задавать вопросы. Отпираться было глупо. Видеокамеры записали его прегрешения в сетевом супермаркете. Дознавательша показала видеозапись, где он берет с полок продукты и прячет по карманам. Что делать – кушать очень хотелось. Денег, как всегда, не было. Если летом удавалось немного подзаработать на шабашках, в глухое осенне-зимнее время впору было помереть от голода. От голодухи его спасала бабка Тоська, с которой он жил. Бабка была скупая, кормила пустой кашей или варёной картошкой без масла. Бабка Тоська собирала деньги на передачки любимому внучку Сереженьке, загремевшему на долгие четырнадцать лет за распространение наркоты. Ох, и кручинилась бабка Тоська, что не увидит больше внука! Гриша – Гулам был нелюбимым внуком. Дочка бабки Тоськи, его мать, нагуляла байстрюка от какого-то азербона, приезжавшего летом торговать на местный рынок арбузами, и бросила сразу после рождения. Гриша – Гулам побывал как в доме ребенка, так и в детдоме, откуда регулярно убегал. Ярко-выраженная кавказская внешность отталкивала потенциальных усыновителей. Достигнув шестнадцати лет, он очутился у бабки Тоськи, по месту своей регистрации. Бабка нуждалась в помощи, и появление Гриши – Гулама было кстати. У бабки Тоськи было две дочери. Старшая, жившая в том же городе, что и бабка Тоська, чей старший сын Сереженька недавно загремел в тюрьму, а младший, не в пример старшему, отлично учился и собирался поступать в престижный московский вуз. Бабка Тоська почему-то не жаловала младшего внука, и он редко бывал у бабки. Гриша – Гулам очень завидовал внукам бабки. У них были любящие родители. Он же был мусором, по нему топчутся и норовят вымести, но всё как-то не получалось. Мать Гриши – Гулама, младшая