Ульяна: от судьбы уйдешь. Часть 2. Второй шанс. Рина Филатова

рисовать картинку, как Панов прижимает Ульяну к себе, и Матвей сразу ощутил подступающую ярость. Нет! Он не сможет переступить через себя и прикоснуться к ней. Игорь навсегда ее заклеймил. Парадокс, но девушку, которую никак не удается забыть, он сам же никогда не сможет принять и простить.

      Но тут снова в голове всплыли слова Горелко. Она ведь тоже открылась, что спала с Пановым. Правда, это сказано в пьяном угаре. Солгала? Не похоже. И все-таки это другое. Света не Уля. И когда они были вместе, он об этом еще не знал, хотя и потом, когда услышал правду, это его не сильно уязвило. Только ли дело в том, что Горелко он не любил? Она ему дорога по-своему. Ради нее он тоже готов на многое, вот только отогреть так и не смог.

      Странное дело, но ее признание, которое всплыло в памяти, немного смягчило восприятие поступка Ульяны. Света умудрялась любить его, помогать в самый нужный момент, но по злой иронии судьбы это всегда происходило в ущерб ее собственным желаниям. А он неизменно мыслями и сердцем стремился к другой. Почему так?

      Опять накатила волна стыда. Возможно, если бы они не сошлись, она не начала бы пить и осталась жива? Ответ на этот вопрос он уже не узнает. «А я хоть из кожи вон лезь, никогда не была нужна тебе. Вот Зинаида Андреевна, Царствие ей небесное, любила меня. А ты тяготился. Сейчас и подавно. Думаешь, если бы у нас сложилась настоящая семья, я бы так бухала? Не очень-то приятно сознавать, что жизнь – дерьмо, все зря», – вспомнил он ее слова. Они обличали и выворачивали душу.

      Мама всегда являлась для него мерилом правильности поступков. Матвей представлял ее реакцию и определял для себя, так делает или нет. Она не стала бы упрекать, но страшно представить, как ее больное сердце переживало бы уход Светы, к которой очень привязалось. От осознания этого на душе стало совсем горько. Значит, все вопросы, на которые он якобы не узнает ответ, проявление трусости. Уж в чем он не мог себя заподозрить. А оказывается, не так смел, как думал. Пора уже признать, что есть на нем вина перед Светой, надо с этим жить и хоть в какой-то мере попытаться искупить.

      Надо позвонить Корнееву, напроситься в рейс и забыть то, что давно пора. Как говорят, отпустить прошлое. К чему мечтать о том, чему не суждено сбыться, предавая ради иллюзий память об усопшей. Пусть не было любви, но он должен проявить, по крайней мере, уважение, иначе остается презирать себя. После смерти Светы прошло совсем немного времени.

      На работе о своей трагедии он не распространялся, просто взял несколько дней за свой счет. Не смог при жизни дать ей то, что заслуживала, так хотя бы похоронил по-людски. Он не собирался носить траур всю оставшуюся жизнь, но и не готов сейчас к кардинальным переменам и решительным действиям. Да и есть ли смысл? Только душу травить. За последние два года жизнь иссушила все внутри, сплошная пустота. Нет, надо набирать начальника автоколонны.

      – Матвей, ты ведь только приехал, – возразил Илья Борисович на просьбу водителя. – Хочешь в аварию попасть?

      – Отсыпной прошел, а выходной мне не нужен. Ты же меня