Неизвестный капитан. Восток. Иван Привалов

страниц, в сбившихся в кучках, в голос:

      – Надерём фашистам задницы!

      – Победим!

      – Разобьём!

      А между страниц, шелестом, шипящей змеёй, мерзким холодом по спине:

      – А японцы-то наступают…

      – Железку перерезали…

      – Хабаровск уже всё…

      – Мы тут никому не нужны…

      – Бросили япошкам на растерзание…

      – Скоро и к нам, к городу подойдут…

      – Не на кого надеяться…

      Месяц тревог, ожиданий и сводок, сводок, сводок…

      Далека Москва…

      Далека война…

      Немцы там… Где-то там.

      А у нас тут своя война закипает. С японцами.

      Может и пронесёт…

      А может и нет.

      Кипит.

      Клокочет город.

      И слухи. Слухи. Слухи. Как молния. Да наотмашь. Да по сердцам. Владивосток он город-то маленький. А верить-то кому?!

      А может обойдётся и всё закончится завтра? Или после завтра? А? Ну вдруг!

      А пока, из опыта жизни, на огороды. Кто знает, как сложится, а в рот положить надо всегда. Голод уже проходили. На огороды! Когда земля под ногами и тут – спокойней. Родная земля не даст сгинуть. Поможет. Поддержит.

      Война пришла в город паровозным гудком, разрывающим дремучее утро не проснувшегося города.

      Мужчины уезжали в теплушках на запад…

      К Москве…

      Добровольцами…

      Пусть не много. По непонятным-понятным причинам немного, но ехали. Далека она, но сердцем бьётся, пульсирует, стучится и грохочет. Рядом. И как остаться в такое время дома, когда каждый день сводки… Когда гибнут города. Кварталами и километрами. Когда гибнут люди. Когда гудит, горит и дрожит земля. Русская земля.

      Сердце рвалось на фронт, а в военкомате отправили домой. Но когда это останавливало мальчишек? Повзрослевших теми самыми репродукторами, паровозами уносящих отцов и братьев вереницей бесконечных вагонов на войну. Пацанов с горящими глазами кто остановит? Когда страна в войне? Когда кажется, что без тебя ничего не получится, когда победа это ты, когда всё может закончится без тебя, а ты и не успеешь…

      А мать нашла. Совсем случайно. Мешок. Уже почти собранный в дорогу. Села на табурет обхватив собранное руками и заплакала. Тихо так. Вздрагивая волнами. Пряча мокрое лицо в ладонях.

      – За что!? Сынок! За что?!

      А успокоить никак. Отбросила мешок к стене. Схватила руками до боли, до сердца.

      – За что! И мне как быть? Как-одной-то остаться? Совсем?!

      И тихо, из груди:

      – Как отец…

      И тише дыхания:

      – Дурачок…

      А потом разговор с бабушкой.

      А потом с мамой и бабушкой.

      Да, что они понимают!?

      Женщины!

      А назавтра всё разрешил райком комсомола.

      Нашли и вызвали. Вручили направление, дали три дня на сборы, завершение всех дел и документов в техникуме. И в путь.

      Военно-морской путь.

      Первый секретарь райкома комсомола нашёл время, пожал руку и обращаясь совсем по-взрослому:

      – Михал