Разграбленный город. Оливия Мэннинг

быть, завтра утром?

      Белла ухватилась своей пухлой белой рукой за нитку жемчуга и уставилась на клетчатый мраморный пол.

      – Не знаю, – сказала она, трогая черный квадрат носком белой туфельки. – Всё сложно.

      Зная, что у Беллы нет никаких дел, Гарриет нетерпеливо спросила:

      – Что здесь сложного? Что происходит, Белла?

      – Ну… – Белла сделала паузу, задумчиво водя туфелькой. – Я же англичанка, замужем за румыном. Мне надо быть осторожной. Надо же думать о Никко.

      – Ну разумеется.

      – Мне кажется, нам лучше не появляться в «Мавродафни» вместе. И звонки пока что лучше прекратить. Мой телефон могут прослушивать.

      – Это невозможно. Здесь же британская телефонная компания.

      – Но там работают румыны. Вы не знаете эту страну так, как знаю ее я. Любой предлог – и они арестуют Никко, просто чтобы получить за него выкуп. Так вечно происходит.

      – Мне не кажется… – начала Гарриет и умолкла, видя, как жалобно смотрит на нее Белла. – Но мы же как-нибудь повидаемся?

      – Обязательно, – кивнула Белла. – Обещаю. Но мне надо быть осторожной. Зря я играла в «Троиле». Это было своего рода декларацией.

      – Чего? Того, что вы англичанка? Все и так это знают.

      – Я бы не была так уверена. – Белла отодвинула ногу. – Румынский у меня почти идеальный. Все так говорят.

      Она подняла порозовевшее лицо и с вызовом уставилась на Гарриет.

      Полгода и даже три месяца назад Гарриет отнеслась бы к этим страхам с презрением, но теперь ей стало жаль Беллу. Возможно, скоро англичане будут вынуждены уехать, и Белла останется здесь без единого соотечественника. Она вынуждена готовиться к этому времени. Гарриет коснулась ее руки:

      – Понимаю. Не беспокойтесь, вы можете мне доверять.

      Белла смягчилась, выпустила бусы и накрыла руку Гарриет своей.

      – Я обязательно к вам зайду, – сказала она. – Вряд ли меня кто-то заметит. Не могут же они лишить меня друзей.

      3

      Тем же вечером супруги по пути в парк Чишмиджиу встретили Кларенса Лоусона.

      Кларенс был не из чиновников: Британский совет направил его на английскую кафедру местного университета, а когда началась война, он вместе с Инчкейпом перешел в Бюро пропаганды. Когда работа – или, вернее, отсутствие работы – прискучила ему, он занялся помощью полякам и организовал вывоз интернированных польских солдат.

      – Мы собираемся выпить в парке, – сказал ему Гай. – Присоединитесь?

      Кларенс был таким же высоким, как и Гай, но заметно более тонким. Печально ссутулившись, он обдумывал это предложение, с сомнением отирая узкое лицо рукой.

      – Не знаю, получится ли… – ответил он и чуть отклонился, словно его уже манили куда-то срочные дела.

      – Ну давайте, Кларенс, – подбодрила его Гарриет. – Прогулка пойдет вам на пользу.

      Кларенс искоса глянул на нее и что-то пробормотал о работе. Гарриет рассмеялась. Прекрасно понимая, что его тянет к ней, она взяла его под руку и повела по Каля-Викторией.

      – Ну