Последний писк модницы. Дарья Калинина

тетушку Римму, которая с восхищением разглядывала канну. Вчера тетушка была слишком занята своим гостем, у нее не было времени, чтобы оценить старания родителей. Но сегодня старушка уделила время своей любимице.

      – Уж не знаю, куда твои родители возили цветок и что они с ним делали, но он выглядит просто великолепно. Какие цветы, какие листья, мне кажется, что она стала еще роскошней, чем была прежде. И самое главное, цветы стали не только крупней, но и цвет у них изменился в лучшую сторону. Они прямо сияют!

      – Скажу папе, он будет рад это слышать.

      – А при чем тут папа?

      – Он же возил твой цветок на реабилитацию после погрома, который устроил тут в прихожей кто-то из твоих поклонников.

      Тетушка Римма очень удивилась.

      – Каких еще поклонников?

      – Я не знаю, кто у тебя нынче кроме Филиппа Петровича имеется.

      – Никого у меня нет, – печально произнесла тетушка. – Ты же знаешь, Арон Наумович повел себя не лучшим образом и получил у меня отставку. Вздумал на мне экономить!

      – Он и раньше экономил, тебя это не обижало.

      – А теперь обидело, – капризно заявила тетушка. – Нет и не будет ему прощения, так ему и передай. Он тебе что, звонил?

      Фима была вынуждена признаться, что не звонил. И тетушка совсем приуныла. Похоже, что исчезновение старого адвоката из числа ее поклонников сильно ее опечалило, хоть тетушка и храбрилась изо всех сил и делала вид, что все в полном порядке, так и было задумано.

      – Что касается Филиппа Петровича, – произнесла она после заметной паузы, – то он вовсе не мой поклонник. И с чего ты взяла, что он станет устраивать погром? Он очень порядочный человек. Ученый! Не чета некоторым! Он до сих пор занимается научной работой. И ему некогда по ночам шастать, вот так-то! И что это вчера был за пристрастный осмотр его лодыжек и коленей? Это же неприлично, пойми! Хоть он и держал тебя на руках, когда ты была малышкой, но он посторонний тебе человек да к тому же мужчина! Я готова была сквозь землю провалиться от стыда за твое поведение. А сегодня ты снова пытаешься обвинить Филиппа Петровича – этого благородного человека – в том, что он по ночам шарит по чужим домам?