Умм, или Исида среди Неспасенных. Иэн Бэнкс

добавляются наши голоса, подобно тому как стадо следует за пастырем, а оркестр повинуется дирижеру. Такое пение может показаться пустой, бессмысленной какофонией, но через этот величественный хаос мы общаемся друг с другом, когда поем каждый сам по себе и в то же время в полном единстве и согласии с остальными. Мы не следуем никакой партитуре, нет у нас и согласованного заранее сценария; ни в начале, ни в конце нам неведомо, куда заведет наша песня, и, несмотря на это, мы поем в совершенной гармонии, объединенные лишь общей верой.

      Этот ритуал призван напоминать о первом и наиболее славном видении, посетившем нашего Основателя в ту штормовую ночь, когда он лежал при смерти в Ласкентайре. Пока дед находился в состоянии транса, его дух воспарял над миром и проникал в неведомые глубины, а губы шептали слова, непонятные другим. Пение на языках приносит мир в наши души и сообщает нам глубокое чувство единения. Мы никогда не знаем, сколько продлится хор, но в конце концов, когда всем кажется, что уже пора, звук замирает, и наступает тишина. Так было и в этот раз.

      Пение, во время которого нас словно обнимала вечность, закончилось. Мы тихо улыбались, смахивая слезу, и отзвуки хора эхом звучали в наших сердцах.

      Сальвадор дал нам собраться с мыслями, а потом произнес еще одну краткую молитву, возблагодарив Господа за благодать пения на языках. Наконец он с улыбкой призвал всех садиться.

      Мы сели. Сальвадор ухватился за края аналоя, вновь склонил на мгновение голову, а вслед за тем повел речь о Мораг: упомянул ее приветливость, талант и красоту, подчеркнув, какое место отводилось ей в наших планах миссионерской деятельности. Закончил он словами:

      – К несчастью, обстоятельства сложились иначе. Прошу, сестра Эрин.

      Сестра Эрин кивнула, поднялась со скамьи и, встав у аналоя рядом с Сальвадором, объяснила возникшую ситуацию так, как нам виделось. Когда она вернулась на свое место, ей на смену пришел Аллан, который изложил намеченные решения, включая возможность послать кого-нибудь из наших на поиски Мораг, с тем чтобы попытаться вернуть ее в лоно Церкви; мое имя при этом не упоминалось. Потом Сальвадор объявил открытое обсуждение.

      Калли заявила, что, прежде всего, не нужно было отпускать Мораг в Лондон (Сальвадор закатил глаза), повторила то же самое другими словами еще пару раз и наконец перешла к теме трав и приправ, открывающих широкие возможности для проповеди нашего вероучения через рецепты моих бабушек Аасни и Жобелии – родной и двоюродной: право слово, если поставить дело на широкую ногу, то на вырученные деньги можно будет содержать хоть целый оркестр (старая песня).

      Когда спросили мнения Астар, та вежливо уклонилась от прямого ответа.

      Малькольм, муж Астар, рослый, грубоватый с виду, но добросердечный человек, пробурчал, что молодые – все неслухи, а посему, на его взгляд, не стоит идти у них на поводу; глядишь, беглянка поартачится-поартачится да и приползет обратно, так что нечего и огород городить (дед недовольно нахмурил брови).

      Юркий,