Песнь кинжала и флейты. Том 2. Влад Волков

закусок у шумных лавочек и передвижных кухонь. Народу в районе была тьма – обилие эльфов, а среди них редкие представители самых различных рас, от гоблинов до псоглавцев. Особенно забавным Диане показался рыже-белый фелин с приплюснутой мордой в зелёной восьмиклинке: подобных она ещё никогда прежде не встречала.

      Несмотря на то, что город был не таким уж и большим по территории, на улицах тут и там встречались извозчики с экипажами, запряжёнными парой лошадей, за небольшую плату помогающие добраться в разные районы. Кроме них сновали и телеги торговцев, гружёные и пустые, иногда с уместившимися ребятишками, надеющимися, что их подбросят бесплатно поближе к дому.

      Маркиз Уршид скакал, как на иголках. Оказался тем ещё непоседой, снующим от девчонки к девчонке, не в силах занять какое-то одно место в шагавшей компании. Кот то вертелся вокруг Дианы, рассказывая про заведения по обе стороны улочки, то докучал Кьяре, спрятавшись ей за спину и, выставив руку, вертел пойманной мышью, держа ту за хвост, у неё над головой.

      А иногда фелин просто что-то рассказывал о своей расе маленькой гномочке, засыпавшей его разными вопросами. Как выяснилось, живут люди-кошки, в основном, на архипелаге Игг, что в Базальтовом море. Сам он там никогда не был, но знал, что есть множество островов вулканического происхождения, на которых немало столетий назад перебрались различные зверо-расы: фелины, псоглавцы, ванары – люди-обезьяны, ещё народы, напоминавшие смесь человека с жабой и тритоном. Все те, кого прогнали имперцы с осваиваемых территорий.

      Человек издревле на Иггдрасиле стал доминирующей расой, но были времена, когда повсюду были поселения самых разных народов. Эльфы считались самым первым из них. Те, первичные и единые, от которых потом уже откололись различные племена, ставшие впоследствии альвами, фоморами, белгами и немедами.

      – Убери от меня эту дрянь, или я тебе её в рот засуну! – шарахалась Кьяра снова от дохлой мыши.

      – Как будто меня это как-то расстроит, – мяукающим тоном восклицал фелин.

      – Она даже дёргается до сих пор, – морщилась аристократка, глядя на тушку грызуна, подвешенную за хвост.

      – Посмертные судороги-конвульсии, – хмыкнул кот, вертя мышь, как игрушку.

      Маркиз перекидывал её меж своих пальцев, словно какой-нибудь тренажёр. С учётом того, что кисть у него представляла собой нечто среднее между кошачьей и человеческой, это и вправду выглядело эдакой тренировкой. Но обилие белого меха толком не позволяло разглядеть всё строение.

      – Ты смотри, что выкаблучивает! – заметил воришка-кот, как барсук, желая не путаться под ногами у всей компании и прохожих, теперь над их головами лазает то по мостикам вниз головой, то по бельевым верёвкам.

      – Это он мастер, – хихикнула Ди, разглядывая, как зверёк ползёт то сверху по канатам, то, подобно ленивцу или обезьяне, свисая спинкой вниз, держится коготочками.

      – Между прочим, у старика Пыхаря тоже по молодости был жемчужный цвет волос, говорят, – вернулся