Муж-озеро. Ирина Андрианова

поддакнул Воронков, сделав измученное лицо.

      Он завязал заполненный мешок, приподнял и, живописно заведя плечо, метнул его в сторону ожидавшей черной шеренги. Мешок тяжело плюхнулся в объятия своих коллег. Толстушка с интересом посмотрела на Воронкова.

      – Вас есть зовут, – как бы оправдываясь, пояснил Василий. – Эмма сказала, э-э… «миски на базу». И сказала вас найти.

      – Видишь – у нас не закончено еще, – голосом хлебопашца, влюбленного в свое поле, ответствовал Миша.

      – Остынет же, – понурилась толстушка.

      Она почувствовала, в каких горних эмпиреях витает сейчас дух ее друзей, и как далеко до них ей с ее бренным обедом.

      – Да мы и есть особо не хотим. Если бы еще гречка. А то рис! Фу-у.

      Вера почти не соврала. В сочетании с изобильными запасами фаст-фуда, которыми снабдили их «в поход» родители, официозные эммины каши были совершенно ненужным декоративным излишеством. Приготовление еды три раза в день имело скорее воспитательное значение, чтобы хоть чем-то занять праздных турклубовцев.

      – Вот добьем эту помоечку, – у «клуба кучи» уже появился свой ласковый жаргон, – и пойдем чайку попьем. Мишка, у тебя сникерсы остались?

      – Найдутся, – по-взрослому хозяйственно отозвался Воронков.

      Посыльные растерянно переводили взгляд с Веры на Мишку. Было очевидно, что в произошедшей в них перемене каким-то образом повинна мусорная куча. Старую тетку, что копошилась рядом, они в расчет не брали: она была просто частью ландшафта.

      – Ну чё, давайте поможем, что ли, – нерешительно предложила толстушка. – А то до ночи будете в говне сидеть.

      Брови Веры оскорблено сдвинулись, но она не стала реагировать на речи неразумной толпы.

      – А говном перемазаться не боишься?

      – Сашка, перчатки возьми.

      Охая и ахая от соприкосновения с непривычной средой, Сашка, наконец, погрузила свои резиновые сапоги в кучу.