Смерть за добрые дела. Анна и Сергей Литвиновы

сама. Но красавица в библиотеке так и не появилась. Надя выписала Юлин адрес из карточки читателя и после работы потащилась на «Юго-Западную». Сентябрь в этом году выдался холодрыжный, от метро пеший навигатор предложил идти полтора километра пешком. Митрофанова продрогла, промокла и с нетерпением предвкушала, как будет с Юлей пить горячий чай. Но звонок в домофон остался без ответа. Хорошо, из подъезда очень вовремя выходил собачник, удалось проскочить внутрь. Надя поднялась на нужный этаж, позвонила в дверь. Опять тишина. Страдалица вышла пройтись? Или что похуже?.. Митрофанова занервничала.

      За спиной распахнулись двери лифта. Юлия. Тоже промокшая. Вид виноватый, но в голосе Наде послышалась досада:

      – Ой. Ты уже тут?

      – Так я ж тебе сказала: сразу после работы поеду.

      – Ну, пойдем.

      Отперла дверь. Скинула сапоги. Надя отметила: совсем промокшие и в грязи.

      – Снова в парк ходила?

      – Да я сама не знаю, где брожу, – взглянула беззащитно. – Так легче, чем тупо дома сидеть.

      Порядка к приходу гостьи Юля не навела. В коридоре раскидана обувь, сумочки, бесплатные газеты, корзинка с бельем для стирки переполнена, на газетке почему-то болгарка.

      Хозяйка перехватила удивленный Надин взгляд, усмехнулась:

      – Плитку кафельную надо было разрезать. Проще самой, чем «мужей на час» вызывать.

      – Получилось?

      – Да хрен знает как. Но ничего, приклеила. Вот здесь, на кухне.

      Плитка над плитой действительно кривая. И кухня тоже неприютная: завалена грязной посудой, на разделочном столе засохший треугольник сыра, заветренная колбаса. Надя удивилась:

      – Мне почему-то казалось, что у тебя дома маниакальная чистота.

      – Не мой конек, – усмехнулась красавица. – А уж сейчас – тем более.

      На подоконнике лэптоп с открытой крышкой. Когда Юля отвернулась, Надя украдкой коснулась клавиатуры, пробудила монитор. Открылась последняя вкладка – огромная фотография Ангелины. Понятно. Травит раны, сравнивает себя с соперницей.

      Но в целом Юлька не показалась ей человеком на грани. Хотя, когда прошли в гостиную, Митрофанова аж присвистнула. Вся стена увешана Феликсом. Фотографий сто, не меньше. Феликс на сцене. В «Корсаре», «Дон Кихоте», «Жизели», в каких-то современных балетах. Дает интервью. Получает на сцене призы-статуэтки. По центру – несколько совместных фотографий. Юля на всех светится счастьем. Но если объективно, смотрятся вместе немного странно. Он – расслабленный, светский, в рубашках с эпатирующими принтами и драматичных плащах. И она – в неизменных своих «учительских» нарядах.

      – Юлька, – задумчиво молвила Надя, – а ты не думала стиль одежды сменить?

      Та неожиданно зло отозвалась:

      – Как в глянцевых журналах советуют? Начни носить кожаные штаны, измени прическу – и он к тебе вернется?

      – Почему нет? – хладнокровно парировала Митрофанова. – Если метод работает?

      – Уж какая есть, – рассердилась Юлия. – Не собираюсь меняться