Рассказы о привидениях. Монтегю Родс Джеймс

подобным взглядам была бы равносильна отречению от всего, что для меня свято. Но боюсь, мне не удалось привлечь твое внимание.

      – Твое всецелое внимание – вот что на самом деле было сказано доктором Блимбером[18]. – Вставляя это замечание, Роджерс, очевидно, искренне заботился о точности цитирования. – Но прости, Паркинс, я тебя прервал.

      – Ничего-ничего. Не помню никакого Блимбера: вероятно, я его уже не застал. Однако моя мысль не нуждается в дальнейших пояснениях. Ты, несомненно, понял, о чем я говорю.

      – Да-да, – поспешил заверить Роджерс, – конечно. Мы обсудим это подробней в Бёрнстоу – или где-нибудь еще.

      Пересказывая приведенный выше диалог, я старался передать впечатление, которое он на меня произвел. В свойственных Паркинсу маленьких слабостях я усматриваю нечто характерное для пожилых тетушек: абсолютное – увы! – отсутствие чувства юмора, но в то же время искренность убеждений и готовность бесстрашно их отстаивать, что, в общем, делало его весьма и весьма достойным человеком. Не знаю, удалось ли мне донести это до читателя, но Паркинс был именно таков.

      На следующий день Паркинс, как и надеялся, покинул колледж и благополучно прибыл в Бёрнстоу. Он был приветливо встречен в гостинице «Глобус» и препровожден в уже упоминавшуюся большую комнату с двумя кроватями, где до отхода ко сну успел аккуратнейшим образом разложить свои рабочие материалы на просторном столе. Стол с трех сторон окружали окна, обращенные к морю, то есть прямо на море выходило центральное окно, левое же и правое смотрели на берег – первое на север, второе на юг. На юге виднелся городок Бёрнстоу. На севере домов не было, только взморье под обрывистым берегом. Сразу за окном тянулась неширокая травянистая полоса, усеянная ржавыми якорями, кабестанами и прочим судовым старьем, далее следовала широкая тропа и затем пляж. Каково бы ни было прежде расстояние между гостиницей «Глобус» и морем, нынче оно составляло не более шестидесяти ярдов.

      Прочие постояльцы были, разумеется, сплошь игроки в гольф; некоторых из них стоит описать особо. Прежде всего бросался в глаза, пожалуй, ancien militaire[19], глава одного из лондонских клубов, обладатель невероятно зычного голоса и протестантских воззрений самого строгого толка. Последние он обыкновенно обнародовал, побывав на богослужениях, – их отправлял местный викарий, достойный служитель церкви, питавший склонность к пышным ритуалам, каковую из уважения к традициям Восточной Англии старался держать под спудом.

      Назавтра после своего прибытия в Бёрнстоу профессор Паркинс (одним из основополагающих свойств его характера было мужество) бóльшую часть дня посвятил тому, что называл совершенствованием в гольфе; компанию ему составил упомянутый полковник Уилсон. Сам ли процесс совершенствования был тому виной, или вмешались иные факторы, но ближе к вечеру манеры полковника приобрели несколько устрашающий оттенок, так что даже Паркинс поостерегся возвращаться с поля для гольфа в гостиницу с таким попутчиком. Украдкой скользнув

18

Мистер Роджерс допустил здесь ошибку: см. «Домби и сын», глава XII. – Примеч. автора.

19

Старый вояка (фр.).