Лавандовое небо. Анна Сабурова

не знаю, что это значит, но, кажется, вы описали ситуацию на материке. У нас большие проблемы как внутри, так и снаружи. Эвернест на грани, идёт война, мы на грани гибели.

      – И что мне делать с этой информацией? – перебила я его. – Что я смогу сделать? Чем я вам могу помочь? Как видите, я сама сейчас в плачевном положении.

      – Это ещё не всё, население уменьшается с каждой секундой, сейчас это почти 300 000 человек, не считая вампиров и других беженцев и заключённых. Это уже более миллиона. У нас брат идёт на брата, рабочие места сокращаются, пьянство, грабежи. Вампиры лютуют и спасу от них нет, пропажи детей и женщин.

      А я думала, про вампиров мне послышалось.

      – Простите, мне, правда, очень тяжело вам это говорить, но я правда ничем помочь не смогу.

      Котёнок приблизился ко мне и потянулся к моему лицу своей мордочкой, его красные и продольные глаза заискрились, он опёрся лапками мне на грудь и тихо заговорил:

      – Ох… да ты ж ведьма, да ещё какая, у тебя аура и сила дара, твоя сила – жизнь. Твой свет невинен и ярок, а на твоих губах не было лжи и грязи даже в прошлых жизнях, да будь я проклят, такое совпадение это странно.

      – Мне кажется, это звучит нелепо и будто в какой-то дешёвой фантастике.

      – Прекрати ёрничать, отнесись к этому серьёзно. Поцелуй меня в лоб, я тебе кое-что покажу.

      Я как под гипнозом потянулась к нему и чмокнула его, несколько секунд ничего не происходило, но, не успела я сказать, что это всё полный бред сумасшедшего, как по моим рукам пробежали искры, а перед глазами – картины, будто фильм.

      Странные незнакомые места, посёлки и деревни. Побираются дети, все люди одеты в странные одежды – серые и грязные балахоны. На улочках лежали трупы, и никому до этого не было дела.

      Страшные убийства, кадр за кадром, таких ужасных вещей я никогда в жизни не видела. Переполненные знахарские избушки, и все плачут; боль, болезни, смерти. Крики и слёзы женщин на фоне молитв – у них отобрали детей; я чувствовала боль всех. От бессилия они падают на колени и одна из женщин, не выдерживая, достаёт нож и перерезает себе горло. Вижу, как труп скидывают в реку, и их много.

      Снова смена кадра, я вижу маленькую девочку с чёрными, как уголь волосами; она тянет ко мне маленькие худые ручки, а в её зелёных глазах стоят слёзы и мольба.

      – Помоги, помоги, – и, не успевая договорить, она падает замертво, а её волосы начинают быстро седеть, тело бьет бешеная судорога, но она не издаёт ни звука.

      Я хочу к ней подойти, но тут снова смена кадра, многие поселения пустые, вокруг кровь и крики. Моя душа горит, болит и ноет, я слышу, я всё слышу, но не могу это остановить. Я не могу больше слышать и чувствовать их боль, адскую боль. Разрушаюсь на части. Начинаю кричать со всеми в унисон и молю о смерти, мою молитву услышали, и хлынул огонь очищающий, и сжёг всю меня и всё вокруг меня.

      Но также я понимала, что я умру и вся эта боль, наконец-то, закончится. Это ад. Длиною в вечность.

      В себя я приходила долго и мучительно, с большим трудом открывала глаза, на моих губах был привкус соли и металла. Проведя рукой по лицу, я поняла, что