Театр Жизни. Виктор Добросоцкий

в месяц в театр приходил авторитетный, весом около ста пятидесяти килограммов, бизнесмен Самвел Погонян, не знающий коми-пермяцкого языка, но любящий посещать и спонсировать национальный театр. Особенно ему нравилась пьеса на коми-пермяцком языке «Ю Дорын», что означает «У реки», где главную роль играл Степан. Спектакль рассказывал историю одной простой коми-пермяцкой семьи, раздавленной жерновами государственной власти. В дни визитов бизнесмена артистам приходилось играть этот большой спектакль, можно сказать, для одного зрителя. Для Степана такое унижение становилось личной трагедией, когда грузный бизнесмен, сидя на первом ряду со своим помощником, постоянно засыпал на третьей минуте после начала пьесы и сопровождал свое глубокое погружение в коми-пермяцкую культуру таким храпом, что актеры пугливо переглядывались между собой, порой не слыша ответных реплик партнера. Храп Погоняна заполнял все пространство театра и превращал серьезное трагическое действо в театр беспредельного абсурда. По окончании пьесы Самвел всегда заходил за кулисы и, прослезившись, благодарил актеров за отличную игру и дарил каждому по бутылке дорогого виски. Свою благодарность творческому коллективу он выражал всегда одной и той же фразой: «Гениальная игра. Нигде я так не отдыхаю, как у вас в театре» – и уходил в кабинет директора на банкет.

      Степан после таких спектаклей приходил в казенную квартиру, снятую для него театром, и с горя залпом без закуски выпивал подаренную бизнесменом бутылку виски. Затем с горькими мыслями о своей ужасной судьбе наш герой включал медитацию о завтрашнем дне, который обязательно изменит его жизнь, и засыпал в беспамятстве.

* * *

      Будучи сейчас на репетиции, Степан размышлял о смысле его безрассудной жизни, о Пастернаке, который в отличие от Степана добился-таки любви, пребывая в пермской провинции. Но ни одна из местных девушек не ранила сердце нашего героя. Душа наполнялась обидой и жалостью к себе и такой болезненной безысходностью, что выходом могло быть только самое страшное – закончить бренное существование на этой планете как подобает гениальному актеру, не нашедшему себя в этой жизни. Ведь ему уже скоро исполнится 24 года, а в багаже только пять ролей в провинциальном театре.

      Неожиданно на мобильнике высветилось сообщение от мамы «Перезвони срочно».

      В ушах больно застучало: «Это отец. Что-то случилось с отцом!» Он чувствовал себя в последнее время плохо и как будто прощался каждый раз, как они разговаривали по телефону…

      Показав на телефон режиссеру и сдавив шею руками как знак вынужденного ухода с репетиции, Степан покинул сцену.

      Звонить домой было страшно. Хотелось продлить время жизни отца в его сознании хоть на минуту. «Это ужасно, если он ушел и оставил нас всех сиротами». Он был всем. Растерзанное болезнью сердце отца уже три года держало семью в постоянном напряжении.

      Непроизвольно руки все же набрали