Шелуха сырых яиц. Анастасия Стрельцова

веселье! В тот день никто не пошёл на работу, однако наутро все поняли разницу между рутиной и праздностью. Но ведьмы дали им выбор: продолжить жить по строгому протоколу или получить возможность проживать и радостные дни, став обычными смертными.

      – И что же выбрали горожане? – спросил Миша, добряк в безразмерной клетчатой рубашке и с круглыми очками на лице.

      – Там каждый был сам за себя, и каждый сделал свой выбор. – Мэри оглянулась и увидела, что все дети уснули. Даже Катя, вернувшаяся из туалета, прикорнула в углу читального зала.

      Даня посмотрел Мэри в глаза.

      – Я думаю, большинство выбрало стабильную серую рутину.

      – Большинство?

      – Думаю, да.

      – Да, так и вышло, ты прав. Но те, кто отважился прожить яркую жизнь, исчезли из города – и оказались совсем в другом месте.

      – Так зачем рассказывать детям эту сказку? – Даня нахмурил брови.

      – Мне сказка понравилась! И я бы выбрал праздник, – сказал Миша.

      – Тебя никто и не спрашивал, – грубо оборвал его Даня.

      – Мэри спрашивала!

      – Мальчики, не ссорьтесь. Я сама не знаю, почему мои истории получаются такими разными. Но ведь сами понимаете: иногда в город просто должны прийти ведьмы и наполнить фонтан шампанским, – призналась Мэри.

      – А, так вот в чём дело, так бы сразу и сказала, что в фонтане была не вода, – Даня ухмыльнулся и направился в кафе…

      – Про шампанское я только что придумала, – улыбнулась Мэри.

      Даня взял бутылку текилы и обернулся посмотреть на реакцию Мэри, но и она уже спала, положив голову на руки. Мишка тоже опустил голову на грудь. Даня сунул бутылку в рюкзак, сел за большой деревянный стол, на котором стоял увесистый бронзовый подсвечник, положил голову на сложенные руки и закрыл глаза.

      Глава третья

      Мэри опять приснился изматывающий правдивостью сон: отец, в белом халате, смотрит на неё ледяным взглядом.

      – Вымой пол, – тихо шипит он, сверля её глазами.

      – Я не хочу сейчас, – пародируя его тон, шипит в ответ она.

      В этот момент ей двенадцать. Совсем недавно она решила, что никогда не заведёт семью. Ни при каких условиях.

      – Вымой этот чёртов пол, ты же видишь, что мать больна.

      – Ты, фашист проклятый, можешь здесь и сейчас убить меня. Я. Не буду. Мыть. Пол.

      Свист каучуковых прыгалок разрезает воздух. Боль обжигает. Он вышел из себя и не может остановиться. Перед ней теперь не отец, а демон с красными, слепыми от гнева глазами.

      – Папа, я не буду мыть пол!

      – Ты вымоешь его, я сказал!

      От очередного удара Мэри вздрогнула и проснулась. Тело затекло в неудобной позе. Она медленно обвела взглядом читальный зал.

      – Чёрт знает, что такое, – прошептала она, пытаясь расслышать хоть какой-нибудь звук.

      Снаружи была гробовая тишина. Ни звуков города, ни пения птиц – ничего. Но и внутри кое-что теперь было неладно: все вещи покрывал толстенный слой мягкой пыли. Мэри встряхнула высохшую на