Холодный дом. Чарльз Диккенс

дела, заставляет этих людей вязнуть в трясине судов «общего права» и «справедливости» и в той родственной ей таинственной уличной грязи, которая создается неизвестно из чего и которой мы обрастаем неизвестно когда и как, – а мы вообще знаем о ней только то, что, когда ее накопится слишком много, мы считаем нужным ее отгрести, – натыкаясь на всех этих встречных, поверенный и владелец писчебумажной лавки подходят к лавке старьевщика – складу бросовых, никому не нужных товаров, – расположенной у стены Линкольнс-Инна и принадлежащей, как объясняет вывеска всем тем, кого это может интересовать, некоему Круку.

      – Вот где он живет, сэр, – говорит торговец канцелярскими принадлежностями.

      – Значит, вот где он живет? – равнодушно повторяет юрист. – Благодарю вас, до свиданья.

      – Разве вы не хотите войти, сэр?

      – Нет, спасибо, не хочу; я пройду прямо домой, на Линкольновы поля. Спокойной ночи. Благодарю вас!

      Мистер Снегсби приподнимает цилиндр и возвращается к своей «крошечке» и своему чаю.

      Но мистер Талкингхорн не идет домой на Линкольновы поля. Он проходит немного вперед, поворачивает назад, возвращается к лавке мистера Крука и входит в нее. В лавке полутемно; на подоконниках стоят две-три нагоревшие свечи; старик-хозяин с кошкой на коленях сидит в глубине комнаты у огня. Старик поднимается и, взяв нагоревшую свечу, идет навстречу гостю.

      – Скажите, ваш жилец дома?

      – Жилец или жилица, сэр? – переспрашивает мистер Крук.

      – Жилец. Тот, что занимается перепиской.

      Мистер Крук уже хорошо рассмотрел гостя. Он знает юриста в лицо. Имеет смутное представление о его аристократических связях.

      – Вы хотите его видеть, сэр?

      – Да.

      – Я сам вижу его редко, – говорит мистер Крук, ухмыляясь. – Может, вызвать его сюда, вниз? Только вряд ли он придет, сэр!

      – Тогда я поднимусь к нему, – говорит мистер Талкингхорн.

      – Третий этаж, сэр. Возьмите свечу. Сюда, наверх!

      Мистер Крук, стоя с кошкой на нижней ступеньке лестницы, смотрит вслед мистеру Талкингхорну.

      – Ха! – бурчит он, когда мистер Талкингхорн уже почти исчез из виду.

      Юрист смотрит вниз, перегнувшись через перила. Кошка, злобно разинув пасть, шипит на него.

      – Брысь, Леди Джейн! Веди себя прилично при гостях, миледи! А вы знаете, что говорят о моем жильце? – шепчет Крук, поднимаясь на одну-две ступеньки.

      – Что же о нем говорят?

      – Говорят, будто он продал душу дьяволу; но мы-то с вами знаем, что это чушь – ведь тот ничего не покупает. И все-таки вот что я вам скажу: жилец мой такой мрачный, такой угрюмый человек, что он, чего доброго, мог бы пойти на подобную сделку. Не раздражайте его, сэр. Вот мой совет!

      Кивнув головой, мистер Талкингхорн продолжает свой путь. Он подходит к темной двери на третьем этаже. Стучит, не получает ответа, открывает дверь и, открывая ее, нечаянно гасит свечу.

      Впрочем, воздух в каморке такой спертый, что свеча могла бы и сама здесь погаснуть.