Прасковья. Галина Васильевна Ергужина

поднялся на локтях и вслушался в её дыхание.

      – Помер он, Вася. Ты бы съездил завтра в город.

      Похолодел Василий, но виду не подал.

      – Ты, мать, ложись спать, а я завтра узнаю в городе. Чего ты придумала, подумаешь, сон!

      Но мать что-то пробормотала и ушла, тихонько шаркая босыми ногами. Помолилась перед иконами и улеглась стонать в подушку. А Василий до самого рассвета лежал с открытыми глазами и всё думал, бывают ли сны вещими или это люди от страху придумали. В комнате матери постоянно поскрипывала кровать, мать ворочалась, вздыхала, и к рассвету Василий понял, Екатерина Ивановна не спала.

      Анна проснулась от стука двери. Мать сидела за столом серее их земляного пола, и покачивала Прасковью. Был ещё рассвет, и Екатерина Ивановна не спешила поднимать детей. Она мельком глянула на Марию.

      Та вскочила и подбежала к собранному узелку своих вещей, затем она быстро расчесала свои жиденькие русые волосы, и снова обернулась на мать. Та молча продолжала качать Парасю, хотя ребёнок давно крепко спал.

      – Мам, ты чего не спишь? Случилось что?

      – Ничего, – тихо ответила Екатерина Ивановна, – тебя буду провожать, Мария. Когда придёт Фёдор?

      – А Василий где?

      – В город поехал. Отца проведать.

      Глава 9

      Был пасмурный день и влажный ветерок сулил дождь. Первая бригада, в которой работала Екатерина Ивановна, работала на самом дальнем участке колхозного поля. От села был он километрах в десяти за перевалом. Бригада работала, подготавливая землю для скорого сева колосовых, и пахоту надо было тщательно проборонить, чтобы дождевая влага задержалась на ровно разработанных участках.

      – Торопи, торопи, Екатерина! – просил председатель, поглядывая на густую гряду черневших кучевых облаков.

      – Тороплю, Ефим Игнатыч, тороплю, – отвечала ему Екатерина Ивановна.

      Неподалеку от дороги, двигались пять или шесть подвод, везшие бочки с водой.

      Екатерина смотрела на подводы с безразличием. Она думала о сыне Васе, его уже долго не было, и мысли её кружились вокруг сна, в котором ей явился Колюшка в чистой белой рубахе, живой, здоровый, улыбчивый такой. И всё махал он ей рукой, не то звал, не то прощался.

      Но вот за подводами Екатерина Ивановна увидела знакомую телегу.

      – Вася! – крикнула она и побежала ему навстречу.

      Он спешился с телеги, что – то сказал матери и председатель увидел, как Екатерина Ивановна повалилась на телегу, а сын стал её обнимать, да так крепко, будто от чего удержать хотел.

      – Видать, Николай помер, – тихо сам себе произнёс председатель и крикнул мальцу, крутившемуся подле него.

      – Подойди-ка сюда, малец.

      – Чего? – спросил тот, сдвигая на затылок грязную отцовскую шапку с рванными краями.

      – Позови Егоровну, пусть подменит Екатерину.

      – Я мигом, – отозвался мальчишка и скрылся