Трансформационный коучинг в исследовании и коррекции тревожности у взрослых. Софья Муханова

«космическое переживание», поскольку «она поражает все наше бытие, распространяется по всей нашей субъективной вселенной. Мы не можем встать в стороне от тревоги и объективировать ее. Мы не можем посмотреть на нее со стороны, поскольку она поражает саму способность смотреть, само наше восприятие» [13;19].

      Когда Кьеркегор подчеркивает, что тревога связана с внутренним состоянием человека, а Фрейд утверждает, что при тревоге объект «игнорируется», это не значит, что опасность, вызывающая тревогу, является чем-то маловажным. Также и выражение «лишенная объекта» говорит не только о том, что опасность вытеснена в бессознательное. Скорее, тревога потому лишена объекта, что она поражает основание психологической структуры личности, на котором строится восприятие своего Я, отличного от мира объектов [13;23].

      По утверждению Салливана, Я человека развивается для того, чтобы защитить его от тревоги. Верно и обратное утверждение: усиление тревоги сужает поле самоосознания. Чем сильнее тревога, тем меньше осознание своего Я как субъекта, обращенного к объектам во внешнем мире.

      Поскольку тревога ставит под угрозу основы человеческого Я, на философском уровне тревога является осознанием того, что Я может прекратить свое существование. Тиллих называет это «угрозой «небытия». Смерть, переутомление, болезнь, разрушительная агрессия – все это примеры небытия. В сознании большинства людей нормальная тревога ассоциируется со смертью, и действительно это наиболее распространенная форма нормальной тревоги [13;29].

      Теория Гольдштейна. Тревога и утрата окружающего мира

      Учёный согласен с Кьеркегором, Фрейдом и другими, кто считал, что тревогу следует отличать от страха, поскольку у страха есть конкретный объект, а тревога представляет собой смутное чувство опасности без четкого конкретного содержания. С помощью наблюдений над человеком, испытывающим интенсивную тревогу, часто можно заметить, что тот не может сказать или понять, чего он боится.

      Гольдштейн говорит, что «отсутствие объекта» легко заметить у пациента с начинающимся психозом, но то же самое наблюдается и в менее серьезных случаях тревоги. Когда клиенты, испытывающие тревогу, приходят к психоаналитику, они часто говорят, что именно невозможность установить источник страха делает тревогу таким мучительным переживанием, лишающим человека самообладания [1;54].

      Гольдштейн спрашивает: «Не заключается ли тревога именно в этой невозможности точно понять, где же находится источник опасности?» Он пишет: «Для страха существует адекватная защитная реакция: тело выражает напряжение и внимание, сосредоточенное на определенной части окружающей среды. Но в состоянии тревоги мы видим бессмысленное возбуждение, застывшие или искаженные экспрессивные движения и отключение от окружающего мира, аффективную замкнутость, при этом эмоции не имеют отношения к окружающему. Прерываются все контакты