Papillons. 36 сонетов. Август Зарембовский

очередь поэтическому) противопоказано ныне прятать себя за ширмами вроде: «настоящее искусство не требует объяснений» или «это слишком трудно объяснить простым языком». У читателя (зрителя) может возникнуть (и вполне оправданно) подозрение в том, что объяснять-то по сути нечего, а весь т.н. «творческий процесс» – это всего лишь пустой звук.

      Для поэта безвозвратно прошли те времена, когда всё за него выражало его творчество. С каждым днём ему тяжелее понимать мир, а миру – его. И если он хочет выжить и сохранить своё искусство, то необходимы некие жертвы. Тайне суждено остаться в прошлом: пусть поэзия будет «темна», но ныне поэт сам должен осветлять её, а не надеяться, что это сделает за него кто-то другой. Хотя, быть может, именно этот путь погубит поэзию окончательно? Может ли быть такое, что она должна умереть именно в наш век? Однажды, по словам Плутарха, пифия перестала вещать стихами и перешла на прозу. Не то ли это время, когда проза должна стать единственным доступным выражением мысли? Я не знаю.