Четыре Евы. Связь поколений. Веера Хелена Рейникайнен

и куда бежать. Потом она вспомнила, что кто-то когда-то советовал, чтобы облегчить боль, налить на ожог подсолнечное масло. Она схватила бутылку подсолнечного масла и стала лить его прямо мне на руку.

      Когда масло попало на место ожога, я испытала дикую боль, стала умолять:

      – Хватит, хватит, хватит! – и уверять, что мне почти не больно.

      Папа стал дуть мне на руку, на лицо, на шею, и мне стало немного легче, но боль, которую я тогда испытывала, нельзя описать словами.

      Мне хотелось кричать, громко плакать и опять кричать, но я сжала зубы и со всей силы пыталась сдержать эту боль, которая не прекращалась ни на мгновение. Мама сказала папе, чтобы он бежал на дорогу, останавливал любую машину и вёз меня в больницу. Папа побежал на дорогу и почти сразу вернулся обратно; с ним пришёл мамин родственник Пунт Анс, он недавно купил себе машину и решил заехать на ней к нам в тот самый момент, когда папа пошёл искать машину для меня. У папы были обожжены руки, но он на свои руки не обращал внимания. Я услышала, что папа повезёт меня в больницу, а мама останется дома с младшими детьми. Мама не поехала в больницу ещё и потому, что не могла видеть моих страданий, она знала, что и папе нужен врач, чтобы обработать его раны, а кроме того, должны были приехать братья и сёстры на вечернее собрание.

      Поэтому она сказала:

      – Володя, вези Веру в больницу сам, а я потом подъеду туда.

      Я, когда услышала, что папа повезёт меня в больницу, стала умолять не делать этого, я никогда в жизни не была в больнице, но понимала, что это такое место, где я не хочу быть никогда. Я помнила, как к моей младшей сестре Любе приезжали из больницы и делали уколы, у неё в детстве был сахарный диабет, и она была на инсулине, пока мама по совету своей знакомой финки из Борисовой Гривы Анны Андреевны не вылечила её от этого недуга с помощью брусники. Я видела, как моя сестра кричала, когда приезжающие из больницы врачи эти уколы ей делали, я понимала, что, когда врачи приезжают или к ним едешь, ничего хорошего не будет.

      Я умоляла:

      – Мамочка, папочка, не надо меня везти в больницу! У меня всё само пройдёт. Пожалуйста, не возите меня в больницу!

      Мама махнула папе рукой, папа обхватил меня нежно и потащил к машине. Только в машине я поняла, что не успела взять с собой папин рубль, который мне там наверняка бы пригодился. У меня всё горело, пекло и жгло, папа пытался дуть на меня всю дорогу, а я от страха готова была терпеть сколько угодно, лишь бы папа передумал и велел дяде Ансу возвращаться. Но этого не случилось, мы подъехали к старому двухэтажному зданию жёлтого цвета – это была Токсовская больница. Когда вошли внутрь, в нос ударил неприятный запах; какая-то женщина проводили меня до перевязочной, а папу увели в другую комнату. Ему тоже необходима была перевязка, так как выяснилось, что когда он спасал меня, сам получил ожоги первой и второй степени обеих рук.

      Я сидела в комнате одна и боялась пошевельнуться, я не знала, что мне будут делать, но представляла, что та боль, которая сейчас у меня, может стать ещё сильнее, когда кто-то придёт и начнёт