Архивы Дрездена: Перемены. Адская работенка. Джим Батчер

решительно перебил я. – Невозможно предусмотреть все, но иначе мы никогда не начнем действовать. Поезжай. И не верь этому мохнатому попрошайке. Он и так в последнее время перебрал веса.

      – Хорошо, Гарри, – с несчастным видом кивнула она и тронула машину с места.

      Молли вырулила обратно на улицу, и Мыш смотрел на нас в заднее окно, пока она отъезжала.

      – Бедная девочка, – заметила Сьюзен. – Не любит, когда ее не берут с собой.

      – Эта девочка, – хмыкнул я, – в состоянии одолеть нас троих, вместе взятых, – при условии, что застанет нас врасплох, конечно. Так что она вполне сильна, здесь проблем нет.

      – Так я не об этом, вообще-то.

      – Тогда о чем?

      Сьюзен нахмурилась, а затем ее брови поползли вверх.

      – Господи, Гарри. Неужели ты не понимаешь?

      – Не понимаю? Чего?

      Она покачала головой, и уголок ее рта изогнулся в той самой улыбке, которую я так хорошо знал. При виде этого сердце у меня замерло – если сердце вообще способно замирать.

      – Молли к тебе неровно дышит, Гарри.

      Я нахмурился:

      – Вовсе нет. Мы с этим разобрались с самого начала. Ничего такого.

      Сьюзен повела плечом:

      – Может, ты и разобрался, но она – нет. Она влюблена.

      – Да нет же. – Я продолжал хмуриться. – Она ходит на свидания и все такое.

      – Я не говорила, что она не живой человек. – Лицо ее сделалось подчеркнуто нейтральным. – И не полуживой. Я просто сказала, что она влюблена. – Она помолчала, глядя вслед машине. – Можно поделиться с тобой кое-чем, что я поняла за последние несколько лет?

      – Полагаю, да.

      Она, посерьезнев, повернулась ко мне:

      – Жизнь слишком коротка, Гарри. И радости в ней совсем, совсем негусто. Поэтому, если тебе повезло найти ее, хватай, пока не поздно.

      Эти слова дались Сьюзен явно нелегко. Она пыталась сделать вид, что это не так, но я-то ее хорошо знаю. Даже просто озвученные, эти мысли наверняка причиняли ей боль, и немалую. Я собирался было возразить ей, но передумал.

      – Все это время я любил тебя и люблю, – произнес я вслух. – И не хотел, чтобы ты уходила.

      Она отвернулась, заслонив лицо волной своих волос.

      – Я тоже, – отозвалась она чуть дрогнувшим голосом. – Но из этого не следует, что мы сможем быть вместе.

      – Нет, – согласился я. – Боюсь, что нет.

      Она вдруг стиснула кулаки и выпрямилась.

      – Не могу я, – выдохнула она. – Не сейчас. Надо сосредоточиться. Я… – Сьюзен тряхнула головой, повернулась и направилась от меня прочь. Она остановилась только на углу и постояла там, успокаивая дыхание.

      Я покосился на Мартина – тот стоял, прислонясь спиной к стене; лицо его, разумеется, оставалось непроницаемым.

      – Что? – окрысился я.

      – Вы думаете, это вы испытываете гнев при мысли о дочери, Дрезден? Какой это гнев… – Он мотнул подбородком в сторону Сьюзен. – Гнев вон где. Она хорошо знала Мендоса, приемных родителей девочки, и любила их как родных. Она первая нашла