Они будут жить с нами. Амелия Борн

Фотографии в рамках, книги, фотоальбомы, которые хранились на одной из полок шкафа. И еще море всякой мелочевки.

      Никита, кажется, совершенно не обратил на это внимание. Присел в свободном уголочке и стал играть в любимые машинки. Хорошо хоть медведя не хватился, которому я пока не успела пришить голову.

      – Посиди тут, мой хороший, – сказала сыну, выходя из комнаты. – Я скоро вернусь.

      Раздевшись и разувшись в прихожей, я постояла недолго, глядя в зеркало. На меня из отражения смотрело осунувшееся и побледневшее подобие той Насти, которой я была раньше. И ведь прошли всего сутки с того момента, как вскрылись новые обстоятельства моей жизни. Что ж, я все равно не имела права опускать руки и планировала прямо сейчас отправиться и разобраться с тем главным вопросом, который владел мною – чтобы Кира даже думать не смела, что она может без моего ведома что-то делать в этой квартире.

      – Сейчас мы садимся и разговариваем втроем, – сказала жестко, зайдя на кухню и присев напротив сладкой парочки.

      Они переглянулись. Кира приподняла бровь и хмыкнула, а Николай, весь превратившись во внимание, подался ко мне и сказал серьезно:

      – Я тебя слушаю, милая.

      – Это хорошо, – кивнула я, переводя дыхание. – Первое – у меня есть ряд условий, которые вы будете выполнять.

      – А иначе что? – хихикнула Кира, но Коля смерил ее взглядом, и его первая жена замолчала.

      – А иначе мы станем воевать. Бесконечно.

      Растянув губы в улыбке, я обратила все свое внимание на мужа и, призвав силы, которых почти не осталось, спросила:

      – Милый, твои слова о том, что в доме главная я, а девочки, – я указала кивком в сторону нашей спальни, – станут выполнять все, что скажу… Они ведь в силе?

      Коля дернулся. Его челюсти сжались, а зубы, как мне показалось, скрежетнули друг о друга. И все же он, улыбнувшись мне точно такой же натянутой улыбкой, повторил однажды сказанное:

      – Да. Ты в доме главная, Настен. Кира это знает.

      Я не смотрела в ее сторону, но физически почувствовала негатив, щедрыми волнами выплескивающийся наружу.

      – Хорошо. Тогда правила таковы. Никитке мы говорим, что у нас гости. Родственники. Девочки даже не смеют называть тебя папой!

      Я повысила голос, взглянув на Киру. Глаза той метали молнии, но я видела, что она вынужденно предпочла засунуть язык себе в одно место.

      – Никаких побудок с петухами, особенно когда выходные. Если вы в своей деревне, – это я говорила уже полностью переключив внимание с мужа на его жену, – привыкли вставать с петухами, то даже если проснулись в воскресенье в пять утра – сидите в комнате тихо, как мышки.

      – А то что? – не выдержала снова Кира.

      Николай тронул ее локтем, но она уже закусила удила.

      – Нет, Коль… Мне правда интересно, что сделает Настасья, если вдруг ее правила не выполнятся?

      Я растерялась, хотя и старалась не показывать виду. Угрожать тем, что уйду? Да Кира ламбаду бросится танцевать, когда услышит об этом.

      – Настасья